Майкл Хадсон - Убийство Хозяина: Как финансовые паразиты и долговое рабство разрушают мировую экономику

Почему в Соединённых Штатах не возникла третья партия, похожая на коалицию «Сириза»? Почему профсоюзы, расовые и этнические меньшинства и налогоплательщики уклоняются от создания альтернативы Демократической партии, чьё крыло «Рубиномика» с Уолл-стрит захватило контроль? Почему ни одна группа по интересам не занимается финансовой реформой в такой же степени, как защитой окружающей среды, расовым равенством или даже правами геев?

От Соединённых Штатов до Европы ведущие традиционные партии поддерживают ещё большую приватизацию, финансиализацию и поиск рент. Этот отказ от того, что раньше, в Прогрессивную эру, было Великим Пробуждением, позволил финансовой олигархии подорвать демократическую политику, суды, налоговую систему и даже законы. Тем не менее, ни одна из партий не мобилизовала праведное негодование, которое высвободило движение «Захвати Уолл-стрит», выражая то, что чувствовало большинство людей: альтернативой монополизации богатства Одним Процентом являются списание долгов и финансовая реформа для создания варианта государственного банковского обслуживания.

Если произойдёт второй крах, он, вероятно, не будет вызван какой-то новой паникой из-за внезапного обнаружения токсичных активов. Это случится из-за политического восстания против сокращений расходов, жёсткой экономии и социального распада, к которым привёл кризис. Такое восстание, вероятно, зародится не в Соединённых Штатах. Но оно может произойти в Испании, Португалии, Ирландии, Италии — или Греции. Особенно в Греции. И оно давно назрело.

Джеймс К. Гэлбрейт «Первый большой финансовый кризис не закончился», «Международная экономика», Осень 2013 г., стр. 25

Бюджетная жёсткая экономия была прописана в критериях Маастрихта, принятых в еврозоне в 1993 году: условием для правительств, принимающих евровалюту, было ограничение бюджетного дефицита лишь 3 процентами ВВП, а общего государственного долга — 60 процентами ВВП. Они препятствуют правительствам еврозоны, в которую сейчас входят 28 стран, восстанавливать занятость за счёт программ государственных расходов.

Еврозона состоит из пользователей евро, который является просто валютой, как и доллар, и её не надо путать с Европейским союзом. Еврозона и евро поэтому пишутся строчными буквами, а не с большой буквы как имена собственные, что также отражает низкую самооценку континента.

Ещё более дефляционными являются денежные ограничения евро. В отличие от способности Федеральной резервной системы США создавать новые деньги Европейский центральный банк (ЕЦБ) создавался не для монетизации государственных расходов. Статья 123 Лиссабонского договора (вступившего в силу в декабре 2009 года) не позволяет ЕЦБ кредитовать правительства напрямую. ЕЦБ покупает облигации только у банков и других их держателей, а не напрямую у правительств.

Оставление правительств без инструмента для создания собственных денег ввергло еврозону в гораздо более глубокую безработицу и долговую дефляцию, чем в Соединённых Штатах. Тем не менее, ограничение «твёрдых денег» кажется настолько техническим, что основные «социалистические» партии Европы — от «Нового лейборизма» Тони Блэра в Англии до «Пасок» Георгиоса Папандреу в Греции — вместо того, чтобы осуждать его за «распятие» континента на кресте приватизированного банковского кредита, были неолиберализованы и ведут борьбу за введение монетарной жёсткой экономии и за приватизацию. Сокращение государственных расходов и приватизация инфраструктуры — это неолиберальная альтернатива классической социал-демократии.

Приватизация создания денег и базовой инфраструктуры — это кардинальное революционное изменение традиционной роли правительства. Долгое время считалось, что создание денег является общественной функцией, фактически ключевым критерием национального государства. На протяжении тысячелетий деньги создавались дворцами, храмами и другими государственными учреждениями. Но лоббисты банков и антиправительственные идеологи спроектировали еврозону таким образом, что лишили правления центрального банка возможности делать то, для чего были созданы Банк Англии и Федеральная резервная система США: монетизировать дефицитные расходы. Задача обеспечения растущей потребности экономики в деньгах и кредите оставлена на усмотрение банкиров и держателей облигаций.

Приватизация кредитов и создание долгов приводит к долговой дефляции, одновременно увеличивая финансовые расходы на прожиточный минимум и ведение бизнеса. В сочетании с фискальной дефляцией (ограничение размера государственного дефицита и регрессивное перекладывание налогов с богатых на потребителей) это ведёт к сжатию экономики. Такая «смирительная рубашка» лукаво названа Пактом о стабильности и росте, то есть оруэлловским ярлыком для навязывания нестабильности и застоя. Он является частью Бюджетного пакта ЕС, который вступил в силу с 1 января 2013 года.

Этот пакт централизует полномочия по надзору за национальными бюджетами в руках Европейской комиссии — исполнительного органа Европейского союза. Там нет положения о списании ипотечных кредитов или других личных и деловых долгов. Выплаты держателям облигаций (но не пенсионных долгов трудящимся) являются обязательными, даже когда это толкает экономики к застою и банкротству. Незастрахованные вкладчики, держатели облигаций и контрагенты должны получать выплаты в полном объёме, с процентами, даже в безрассудных банках (пока российские и другие вкладчики кипрских банков не были выбраны в 2013 году для принудительного спасения банков за счёт вкладчиков — «bail-in»).

Как и министерство финансов США и ФРС, ЕК и ЕЦБ контролируются банковским сектором, чья война против роли правительства в экономике больше всего направлена против рабочей силы. Европейская «Тройка» — ЕЦБ, Европейская комиссия (ЕК) и Международный валютный фонд (МВФ) — считает двузначную безработицу, растущую эмиграцию и кризисные продажи государственных объектов ценой, которую стоит заплатить, чтобы ликвидировать способность правительства выпускать деньги, облагать налогом богатство и инвестировать капитал в государственную инфраструктуру. Эти неолиберальные ограничения являются неолиберальной альтернативой классической социал-демократии и обозначаются как вехи на пути цивилизации к Концу Истории.

Специалисты по финансовому планированию, стремясь сломить силу профсоюзов (особенно в государственном секторе) и снизить уровень заработной платы, делают вид, что экономики могут выбраться из долгов путём «внутренней девальвации»: сокращения заработной платы и государственных расходов, якобы для того, чтобы сделать экономику «более конкурентоспособной» и помочь экспорту. Рост безработицы и эмиграция направлены на перераспределение рабочей силы «туда, где это необходимо», что означает необходимость в предотвращении роста заработной платы в более быстро растущих экономиках.