Майкл Хадсон - Убийство Хозяина: Как финансовые паразиты и долговое рабство разрушают мировую экономику

Ипотечный кредит предоставлялся под любую недвижимость или легко реализуемые активы, которые могли быть использованы в качестве обеспечения и отобраны в случае неуплаты. Но ведущие предприниматели промышленной революции могли получить банковский кредит, только вложив свои собственные средства в начало производства. От парового двигателя Джеймса Уатта в конце 18-го века до автомобиля Генри Форда в начале 20-го века банки перспективным бизнесом не занимались.

Вообще говоря, фондовые рынки начали развиваться в 19-м веке с развитием железных дорог и каналов, другой базовой инфраструктуры, монополий и трестов. Эти начинания изобиловали финансовыми мошенничествами, увенчанными аферами с Панамским и Суэцким каналами. В первые годы фондовый рынок Америки состоял в основном из акций железнодорожных компаний, которые переводили огромные суммы британских и других европейских сбережений в Соединённые Штаты. Дельцы Уолл-стрит «сняли сливки» с большей части этого притока капитала. Любимой тактикой было «разводнение акций» — практика собственников, выпускавших акции для себя, которая «размывала» собственность существующих акционеров.

Банки отдавали предпочтение железным дорогам и коммунальным службам, потоки доходов от которых можно было легко предсказать, а также крупным заёмщикам недвижимости с земельными участками, предоставляемыми в качестве обеспечения. Промышленные предприятия получали значительные кредиты банков и фондовых рынков только после того, как компании становились достаточно крупными и со стабильными доходами. Потенциал роста почти не учитывался. К 1920-м годам британские банки подверглись широкой критике за неспособность финансировать промышленность и за то, что предпочитали международных клиентов, а не отечественных.

Помимо спекуляций в области инфраструктуры, фондовый рынок был в основном средством для манипуляторов, покупающих права собственности естественных монополий и привилегии в погоне за рентой, особенно для создания крупных трестов, таких как «Ю. С. Стил» и «Стандард Ойл». Банки, пенсионные фонды и другие финансовые учреждения всё чаще кредитовали спекуляции акциями и облигациями, включая сегодняшние обратные выкупы с привлечением заёмных средств для слияний, поглощений и откровенных рейдов.

Торговое финансирование развилось в инвестиционно-банковскую деятельность, фокусируясь на недвижимости, нефти и других природных ресурсах, а также спекуляциях на рынках акций, иностранных облигаций и валют. Эти высокорисковые действия сделали вклады потребителей и бизнеса заложниками финансовых спекуляций и рейдов, что привело к краху 1929 года и Великой депрессии. Экономический крах ясно показал, что финансовая система США должна быть изолирована от таких спекуляций. В 1933 году Конгресс принял закон Гласса-Стиголла, чтобы отделить финансовые спекуляции от личного и базового делового банковского дела. Другие реформы Нового курса включали создание Комиссии по ценным бумагам и биржам (SEC), Федеральной корпорации по страхованию вкладов (FDIC) и переход на 30-летнюю жилищную ипотеку вместо коротких трёхлетних интервалов. Эти реформы позволили успешно стабилизировать банковское дело в период с 1940-х по 1970-е годы.

«Мусорные» облигации для американской промышленности: замена собственного капитала долгом с высокой процентной ставкой

В 1980-е годы роль фондового рынка полностью изменилась. Вместо привлечения средств для промышленности путём выпуска акций для финансирования новых капиталовложений рынок стал ареной изъятия акций из обращения и замены их облигациями. Рейдеры и амбициозные строители империй собирали деньги для выкупов у акционеров контрольного пакета акций, одалживая их у банков, институциональных инвесторов, хедж-фондов и инвесторов в облигации. За последние три десятилетия обратно было выкуплено больше акций, чем выпущено новых. Это сместило роль фондового рынка как альтернативы долгу к выкупу акций у акционеров за счёт кредита. Выкупы акций осуществляются «с привлечением заёмных средств» (или, на британском жаргоне, «связанных» (geared)) для замены акций облигациями и банковским долгом. Цель выкупов — «делать» деньги финансовым способом.

Обзор финансовых изменений, произошедших после 1980-го года, подтверждает острота председателя Федеральной резервной системы Пола Волкера о том, что банкомат — единственное положительное новшество, появившееся у прошлого поколения. Начиная с поглощений посредством «мусорных» облигаций в 1980-х годах (первые враждебные поглощения в 1983 году финансировались инвестбанком «Дрексел Бернхэм Ламберт») до пузыря доткомов 1990-х годов, мутировавшего в «акционера-активиста», и кончая распространением хедж-фондов в 2000-х годах, крупные финансы продвигали долг за счёт собственного капитала компаний и использовали его для получения краткосрочной финансовой прибыли, а не для финансирования новых капиталовложений.

В результате, несмотря на надежды реформаторов 20-го века на то, что фондовый рынок будет способствовать накоплению промышленного капитала, он стал средством, позволяющим увеличивать долговую нагрузку компаний и сокращать их долгосрочные инвестиции. В отличие от дивидендов акционерам процентные расходы по долгам не могут быть уменьшены, когда продажи и прибыль падают. Компании, которые заменяют акционерный капитал долгом, теряют экономическую гибкость и вынуждены жить на коротком финансовом поводке. Замена акций облигациями и другим долгом делает корпоративный бизнес более хрупким и рискованным и сокращает средства, доступные для новых капиталовложений. А когда наступают спады, контроль переходит к кредиторам.

Термин «мусорные» (или бросовые) облигации был придуман, чтобы обозначить высокоприбыльные облигации, выпущенные для корпоративных рейдеров и королей поглощений с целью покупки компаний с заёмным кредитом (или, что менее негативно, для финансирования нового малого бизнеса без опыта работы или считающегося слишком рискованным для получения нормального банковского кредита). Майкл Милкен из инвестбанка «Дрексел Бернхэм Ламберт» стоял у истоков этого финансового захвата промышленности, который потребовал юридических изменений, и тактика «Дрексела» была в значительной степени сформирована юридической фирмой «Скэдден Арпе». Совершенствование техники враждебных поглощений по направлениям, которых до сих пор избегали привилегированные юристы в «белых туфлях», и новый менталитет отражены в цитате из опубликованного в «Нью-Йорк» некролога Джо Флома, «чудотворца» из этой юридической фирмы:

Его отвергли манхэттенские фирмы, где он надеялся поработать, потому что был евреем... Мистер Флом и Скэдден стали специалистами-консультантами по поводу сделок с рискованными предприятиями, потому что юристы в «белых туфлях» из старомодных фирм изначально с презрением отвергали такую работу. ... Глагол «скэдденизировать» (Skaddenize) был придуман для описания его агрессивного стиля.... «Мы должны показать этим ублюдкам, что не обязательно нужно родиться для этой работы», — убеждал коллег мистер Флом.