Евгения Лёзина - ХX век: проработка прошлого. Практики переходного правосудия и политика памяти в бывших диктатурах. Германия, Россия, страны Центральной и Восточной Европы

Поскольку в ходе встречи представители «Мемориала» заявили «о твердом желании провести 28 января 1989 года в г. Москве учредительную конференцию общества» (по заявлению академика Сахарова, «конференция состоится в любом случае, даже если ее придется проводить по квартирам»), Идеологическому отделу ЦК КПСС было дано задание «продолжить работу с общественным советом „Мемориала“ по доработке проекта устава, добиваясь реализации соображений, изложенных в данной записке» в оставшееся до конференции время. Кроме того, Идеологическому отделу совместно с Московским горкомом КПСС поручалось «провести беседы с коммунистами — членами оргкомитета конференции, общественного совета „Мемориала“, ориентируя их на создание организации, деятельность которой проводилась бы в тесном сотрудничестве с советскими и партийными органами», а Отделу партийного строительства и кадровой работы ЦК КПСС — «ориентировать местные партийные органы на проведение необходимой разъяснительной работы среди делегатов учредительной конференции общества» [1350]. В свою очередь, Министерству культуры СССР и Мосгорисполкому поручалось «активизировать деятельность по созданию памятника жертвам репрессий в г. Москве с широким привлечением общественности» [1351].

В середине декабря 1988 года члены «Мемориала» были лишены доступа к банковскому счету, на который собирались деньги на памятник. Академик Сахаров вспоминал, что председательствовавший на заседании 13 января заместитель заведующего Идеологическим отделом ЦК КПСС Александр Дегтярев в агрессивной форме заявил представителям «Мемориала», что согласно Постановлению Политбюро от 4 июля 1988 года создание памятника жертвам сталинских репрессий поручено Министерству культуры СССР, а значит деньги, собранные «Мемориалом», принадлежат этому ведомству [1352].

Несмотря на давление со стороны высшего партийного руководства и его стремление взять процесс организационного оформления «Мемориала» под свой контроль, не допустив всесоюзного структурирования общественного движения, оргкомитету «Мемориала» все же удалось провести учредительную конференцию в Доме культуры Московского авиационного института 28–30 января 1989 года [1353]. В ней приняли участие 462 делегата, представлявшие около 250 организаций и групп из 103 городов [1354]. В ходе конференции был принят Устав Всесоюзного добровольного историко-просветительского общества «Мемориал» (это был устав, ранее согласованный с организациями-учредителями и, соответственно, с ЦК КПСС) и были определены основные направления его деятельности [1355]. Также конференция приняла несколько резолюций. Одна из них, хотя и призывала «провести общественный суд над Сталиным», провозглашала полный отказ от уголовного преследования «оставшихся в живых виновных» в репрессиях советского периода, как было сформулировано, «в интересах гуманности и милосердия» [1356]. В другой резолюции шла речь о необходимости участия представителей «Мемориала» «в работе комиссий, создаваемых при Советах народных депутатов в соответствии с Постановлением ЦК КПСС» [1357].

Правда, ожидаемая регистрация общества после конференции так и не состоялась, а положение «Мемориала», словами Андрея Сахарова, продолжало «оставаться крайне сложным и неопределенным» [1358].

Основным направлением работы «Мемориала» была избрана историко-просветительская деятельность, связанная с увековечением памяти жертв политических репрессий, установлением и публикацией их имен. С момента основания «Мемориал» был занят главным образом составлением и публикацией списков жертв, созданием региональных Книг памяти, а впоследствии — единой базы репрессированных. К 2017 году в ней были собраны сведения о приблизительно 3,1 млн человек (что, по оценкам самих мемориальцев, «в четыре раза меньше реальных цифр репрессированных граждан») [1359].

Стремясь привлечь общественное внимание к судьбе жертв сталинского террора, «Мемориал» стал регулярным организатором акций памяти 30 октября — в день, еще с 1974 года отмечавшийся советскими политзаключенными как день солидарности и сопротивления, а в 1991 году объявленный официальным днем памяти жертв политических репрессий [1360]. 30 октября 1990 года на Лубянской площади в Москве был установлен памятник «Соловецкий камень». Гранитный валун был специально привезен с Соловецких островов по инициативе «Мемориала» на средства, выделенные правительством Москвы [1361].

Одним из направлений мемориальской работы стал сбор документов, фотографий и рукописных воспоминаний, передаваемых пострадавшими от репрессий или их родственниками из семейных архивов [1362].

Другим направлением в историко-просветительской работе «Мемориала» стало проведение (с 1999 года) всероссийского конкурса школьных проектов «Человек в истории. Россия — ХХ век». За годы существования на конкурс было прислано более 50 тыс. работ старшеклассников [1363].

В 1991 году в составе «Мемориала» был создан Правозащитный центр (ПЦ) для «организации и координации правозащитной работы общества» [1364]. С тех пор сотрудники центра работали во многих «горячих точках», возникших на территории бывшего СССР. С момента начала 1‐й Чеченской войны в декабре 1994 года основная работа ПЦ «Мемориал» была сосредоточена на Северном Кавказе. Мониторинг ситуации с нарушениями прав человека в России и в странах СНГ, регулярные доклады и отчеты ПЦ «Мемориал» стали одними из главных источников информации о ситуации с правами человека в этом регионе. Именно Правозащитный центр стал первой «мемориальской» структурой, признанной «иностранным агентом» по закону 2012 года.

***

«Достижения Мемориала вполне очевидны, — писал по случаю 25-летия общества ушедший из жизни в 2014 году социолог и культуролог Борис Дубин, — это само существование „Мемориала“ и его работа по всем основным направлениям: собственно организаторская, историко-культурная, правозащитная, образовательно-воспитательная, лекционная, публикационная и другая. Плоды всей этой работы можно предъявить, их много, они достойные, масса людей, меня включая, этими плодами с благодарностью пользуются. „А этого всего могло не быть // И в общем не было…“ (Борхес). Другая сторона того же дела — люди и группы людей, в мемориальскую работу прямо и косвенно включенных, это ведь тоже успехи, и, опять-таки, достаточно заметные» [1365].

В то же время Дубин предостерег от «юбилейного благодушия и самоумиления (слабой формы „головокружения“)», которое, по его мнению, «в нынешних обстоятельствах, а тем более — в завтрашних, крайне опасно». Более того, он призвал к критическому осмыслению деятельности «Мемориала» в рамках современной общественно-политической ситуации, а также в контексте развития российского общества в постсоветский период: «Говорить о просчетах трудно (и неправильно!) вне широкого российского и международного контекста, а это разговор куда как долгий, однако без него не понять, чего хотели, что оказалось возможно и невозможно, могло ли получиться иначе, при каких условиях, как и т. д. и т. п. Но если предельно коротко и в форме, скорее, вопросов — к себе, друзьям, коллегам, мемориальцев включая (да я себя от „Мемориала“ и не отделяю), то вот несколько: