Евгения Лёзина - ХX век: проработка прошлого. Практики переходного правосудия и политика памяти в бывших диктатурах. Германия, Россия, страны Центральной и Восточной Европы

***

После Евромайдана многие украинцы испытали разочарование, крушение иллюзий и надежд. Год спустя после начала массовых протестов большинство опрошенных признавались социологам в своем разочаровании из‐за «отсутствия необходимых реформ, неэффективной борьбы с коррупцией, ухудшения экономической ситуации, а также непривлечения к ответственности людей, участвовавших в подавлении оппозиции и нарушениях прав граждан на Евромайдане» [1509]. Общенациональные опросы, проведенные украинской группой «Рейтинг» в 2016 году, показали, что, по мнению 76% респондентов (в феврале) и 71% (в июне), страна движется в неправильном направлении [1510].

И все же, хотя воспроизводство прежних отношений между обществом и государством в Украине преобладало над демократическими изменениями, гражданское общество продолжало борьбу за реформы.

Украинский закон о люстрации был разработан гражданскими активистами, в первую очередь Общественным люстрационным комитетом, и принят парламентом благодаря массовой кампании поддержки. Часть активистов, занявших государственные посты или избранных в Верховную раду после Евромайдана, сыграли значительную роль в контроле над его осуществлением.

Протестному движению удалось предложить проект реформ, способных объединить всех граждан, а не только выразить интересы активистского ядра. Такая консолидация стала возможной благодаря антикоррупционной повестке: по данным исследования, проведенного социологической группой «Рейтинг» в марте 2014 года, приоритетной для абсолютного большинства украинцев, независимо от региона проживания, была именно борьба с коррупцией (63%) [1511].

Люстрация в Украине прошла весь путь: общественная артикуляция, законодательное воплощение, реализация. По мнению экспертов из Общественного совета по люстрации при Министерстве юстиции, первая цель люстрации — защита государства от возвращения к власти бывших недемократических элит — была достигнута на 90%, поскольку многие официальные лица, подлежащие автоматическому увольнению, фактически потеряли работу. В то же время реализация второй цели — очищение власти от коррумпированных элит — потерпела крах из‐за саботажа проверок в Государственной фис­кальной службе [1512].

Председатель Совета Александра Дрик заявила в интервью 2016 года, что «люстрация была и остается единственным инструментом, который дает конкретные результаты» [1513]. При этом она признала, что полного очищения власти невозможно достичь одной лишь люстрацией: для этого должны заработать другие антикоррупционные инструменты, включая Национальное антикоррупционное бюро Украины (НАБУ) и систему электронного декларирования [1514].

Украинское гражданское общество оказывало и продолжает оказывать постоянное давление на бюрократический и административный аппарат посредством публичных протестных акций. Ярким примером этого стали акции протеста против прокурорской коррупции, проходившие в нескольких украинских городах весной 2016 года (самые длительные и решительные демонстрации состоялись в Одессе против назначения Николая Стоянова областным прокурором) [1515].

Как заявил в июне 2016 года глава ОЛК и председатель комитета Верховной рады по вопросам предотвращения и противодействия коррупции Егор Соболев (находился на этом посту до декабря 2017 года) [1516], учитывая обстоятельства, «это вообще чудо», что закон о люстрации «хоть как-то работает»: «По логике этот закон вообще не должен был быть принят. <���…> Никто не верил, что его примут, тем более — что он начнет работать. Мы как граждане сделали это возможным. Закон с первых дней саботируют. Порошенко начал, другие взяли пример. <���…> Ни три генпрокурора, ни два главы СБУ, ни министр МВД не хотели его выполнять. Многих высокопоставленных чиновников удалось заставить уйти в отставку только после журналистских расследований, митингов и скандалов в парламенте. <���…> То, что мы пятнадцать месяцев не даем людям Януковича в Конституционном суде по просьбе других людей Януковича отменить этот закон — тоже огромное чудо! Каждый день сохранения закона о люстрации — это важно. Если этого механизма не станет, я предвижу большую кровь, к сожалению» [1517].

В другом интервью того же года Соболев обратил внимание на то, что следствием принятия люстрационного законодательства стало не только увольнение «около тысячи официально люстрированных», но и добровольный уход с постов еще нескольких тысяч человек. «Это в основном все страшные люди. <���…> Чиновники, руководители администраций, высокопоставленные прокуроры, таможенники, эсбэушники», — подчеркнул глава ОЛК [1518]. Соболев, однако, отметил, что задача «найти новых, лучших» чиновников на эти посты «почти полностью провалена». Тем не менее, по его словам, «это не проблема люстрации, а проблема нового руководства государства» [1519].

В сентябре министр юстиции Украины Павел Петренко (2014–2019) также заявил, что «люстрация выполнила свою историческую миссию» [1520]. По его мнению, «пока не были созданы антикоррупционные органы, люстрацией необходимо было не допустить на государственную службу ближайшее окружение Януковича, чтобы не произошло реванша». По словам министра, эта задача была выполнена: «Несколько тысяч высших руководителей государства, которые были в близком окружении Януковича, не имеют возможности на сегодняшний день занять любую должность, даже секретаря Киевсовета, для примера, поскольку есть запрет в отношении таких лиц» [1521].

В конце октября 2016 года, в двухлетнюю годовщину принятия закона, Департамент по вопросам люстрации при Минюсте выпустил заявление об успешном завершении процесса очищения власти на 98% в части устранения чиновников, занимавших высокие должности в период президентства Януковича и подпадающих под критерий автоматического увольнения. По оценкам ведомства, 5 тыс. человек из этой категории или «сами ушли, или к ним принудительно применили закон „Об очищении власти“» [1522].

Вместе с тем представители Минюста и Общественного совета по люстрации при министерстве признали провал имущественной проверки, с помощью которой сторонники люстрации планировали побороть коррупцию в государственных институтах [1523]. По словам главы Департамента по вопросам люстрации Татьяны Козаченко (ушла в отставку после двух лет работы в этой должности в ноябре 2016 года), «по этому критерию люстрированы всего 111 человек. И они на самом деле не связаны с громкими коррупционными скандалами в стране» [1524]. Сторонники люстрации выражали надежду, что функцию очищения государственной системы от коррумпированных элит выполнят новые антикоррупционные органы и система электронного декларирования.