Александр Шевякин - Загадка гибели СССР. (История заговоров и предательств. 1945-1991)

Так, и В. Беленко — военный летчик, бежавший на истребителе МиГ-25 в Японию — мог в принципе не опасаться за жизнь и благополучие семьи: «Людмила и Дима? <���…> Ее родители достаточно влиятельны, чтобы не допустить этого» [2.34.С.3]. А. Шевченко, бывший заместитель Генерального Секретаря ООН от СССР, учившийся вместе с сыном министра иностранных дел А. А. Громыко, был вхож в эту семью и назначен на свой высокий пост благодаря протекции. Однако стоило прегрешение совершить представителю «простонародья», как реакция следовала более жесткая. Налицо было то, что субъективные факторы даже в этом случае играли большую роль. Государство имело — в лице КГБ и пограничных войск — очень жесткую защиту от всякого рода лазутчиков, но не могло даже глаз поднять на высокопоставленных предателей. И чтобы ни творил высокопоставленный «деятель», КГБ, оставаясь в рамках своих полномочий, был бессилен. А за рамки выходить не хотел — инициатива наказуема…

В годы «гласности» этот момент стал одним из самых больших доказательств разложения элиты и одним из доводов при борьбе с «незаконными привилегиями» — привилегией на невмешательство в личную жизнь: «…Существуют приказы председателей КГБ, запрещающие производить какую бы то ни было проверку советской элиты и членов их семей. Если сотрудник КГБ получает информацию компрометирующего характера на этих людей, он обязан немедленно ее уничтожить. <���…> Ведомство занималось поиском шпионов исключительно среди рабочих, крестьян и „безродной“ интеллигенции. Хотя в других приказах тех же председателей лицемерно требовалось всегда иметь в виду, что иностранные спецслужбы стремятся приобретать агентуру прежде всего в руководящих партийных и советских органах, а также среди сотрудников КГБ и МВД» [33.С.29]. «…Был снят всякий контроль (в том числе КГБ) с высшей партноменклатуры — членов ЦК, секретарей обкомов. Существовала инструкция для органов государственной безопасности, согласно которой запрещалась агентурная работа (включая прослушивание, наружное наблюдение и т. п.) над депутатами, партийными, комсомольскими, профсоюзными работниками высокого ранга. Даже если в следственных делах КГБ нити вели к ее представителям, то они обрывались, а расследование прекращалось.

Любые материалы на высшую партноменклатуру (например, случайно проявившиеся по другим делам) подлежали уничтожению. Можно сказать, что высшая номенклатура получила право на безнаказанную измену Родине. Партийная верхушка, находящаяся под контролем идеологов КПСС, „укрепляла“ КГБ с помощью спецнаборов из бывших партийных и комсомольских работников, среди которых значительный процент имели люди, отработавшие свое на соответствующих должностях и не имевшие перспектив на дальнейшее продвижение по партийной линии» [42.С.114]. Итак, в годы руководства страной Н. С. Хрущевым из-под оперативного наблюдения были выведены номенклатурщики. То есть теперь они могли заниматься чем угодно. Более того, для гарантии в руководство КГБ периодически отправлялись ее представители. «…В целях укрепления органов госбезопасности опытными кадрами шло насаждение на руководящие должности лиц, пришедших с партийной и административной работы, или лиц из числа его близкого окружения.

В годы руководства им (Ю. В. Андроповым. — А.Ш .) комитетом госбезопасности на руководящую работу пришли: В. М. Чебриков и В. А. Крючков — будущие председатели КГБ, Г. Е. Агеев и В. П. Емохонов, которые затем стали первыми заместителями председателя, В. П. Пирожков, М. И. Ермаков, В. А. Пономарев — будущие зампреды и другие. Многие из этой плеяды выдвиженцев стали начальниками главных и самостоятельных управлений, органов на местах. И лишь незначительную часть руководства КГБ составляли опытные работники, прошедшие снизу школу оперативной работы. Это — первые заместители председателя Г. К. Цинев, Ф. Д. Бобков, заместитель председателя — начальник Главного управления контрразведки Г. Ф. Григоренко, заместитель председателя — начальник Главного управления В. А. Матросов и некоторые другие. По существу принцип преимущества номенклатурного партийного работника при выдвижении на руководящую должность не только сохранился, но и возрос в еще большей степени, когда Юрий Владимирович стал генсеком» [18.СС.198–199]; «Послесталинский КГБ был прочно поставлен под контроль КПСС. <���…> В органы ГБ периодически „спускали“ кадры из партийно-комсомольской номенклатуры. <���…> Партия в КГБ осуществляла „политическое руководство“, что подразумевало возможность некомпетентного вмешательства в оперативную работу даже со стороны партсекретарей областного масштаба» [2.35.СС.130–131]. Видимо, здесь автор статьи имеет в виду пример, который известен всем из самой популярной книги времен перестройки: «…В Свердловск приехал заместитель председателя КГБ В. П. Пирожков. <���…> Сидели у меня втроем — я, Пирожков, Корнилов. Шла спокойная беседа, и Корнилов, между прочим, сказал, что управление КГБ работает дружно с обкомом партии. И вдруг Пирожков рявкнул: „Генерал Корнилов, встать!“ Тот вскочил руки по швам. Я тоже в недоумении. Пирожков, чеканя каждую фразу, произнес: „Зарубите себе на носу, генерал, во всей своей деятельности вы должны не дружно работать с партийными органами, а вы обязаны работать под их руководством и только“» [2.36.С.59]. Кстати, генерал-полковник В. П. Пирожков, о котором идет речь — выходец из партийной номенклатуры — до 1968 г. работал вторым секретарем Алтайского крайкома КПСС.

Шагнув за временные рамки, мы обнаружим, что именно критика таких установок была «первой ласточкой», когда начали разыгрывать карту КГБ во время перестройки. И сделано это было провокационно — именно со стороны самого КГБ: один из ветеранов написал статью под почти толстовским названием «Стыдно молчать» и отправил в «рупор перестроечных сил» — журнал «Огонек», там ее заметили, и вся страна могла прочитать о нанесенной ей «несправедливости»: «Мне кажется, что очень большое влияние на то, что госбезопасность с середины пятидесятых годов и до восьмидесятых (может быть, и до сего дня) занималась не свойственными ей функциями и делами, оказали кадровые изменения. Изгнанные „специалисты“ были заменены партийными и комсомольскими функционерами, которые внесли в жизнь органов повальную некомпетентность, уверенность во вседозволенности и карьеризм. Это видели все, и действовало это разлагающе» [2.37.С.9].

Половина правды не только есть ложь, но даже и хуже лжи.

Мы понимаем, что долгое время секретарь (второй — значит ведущий Секретариат ЦК КПСС) по идеологическим вопросам М. А. Суслов был главным лицом лишь в невероятно длинной иерархии идеологического аппарата КПСС и «братских коммунистических партий». И таких сусловых был даже не миллион, а гораздо больше. Заниматься настоящей наукой, диалектикой отбивали охоту еще в школе: в последних классах заставляли переписывать друг у друга конспекты некоторых работ классиков. Укажем, что в некоторых штатах США существует такой вид административного наказания — поймав нарушителя, например, дорожного движения, его, согласно решению суда, заставляют переписывать до нескольких сот раз фразу типа: «Я никогда не буду переходить дорогу на красный свет». Так же наказывали и всех нас, по крайней мере, тех, кто окончил школу ранее 1990 года.