Александр Шевякин - Загадка гибели СССР. (История заговоров и предательств. 1945-1991)

Миф о всезнайстве КГБ СССР. Прежде всего отметим, что этот миф имеет два смысла. С одной стороны — КГБ как бы «все знает» о коррупции партийно-номенклатурной верхушки, но вот-де не может ничего предпринять, а с другой стороны, КГБ как бы, опять же, мог все знать и о каждом субъекте в стране, если только тот попадал в «поле зрения». Каждый здравомыслящий человек понимал, что на него до поры до времени «око государево» не обращает своего интереса — оно не способно заниматься тотальным шпионажем, когда есть дела поважнее, и именно эти дела должны быть в фокусе внимания. Но, тем не менее, некая потенциальная возможность позволяла потом устраивать истерики на митингах и в печати о всеобщем контроле за «непослушными».

В силу своей особенности КГБ, равно как и другие спецслужбы во все времена и у всех народов, был монопольным владельцем фактической составляющей информационных потоков. Здесь, разумеется, тоже была своя иерархия, и то, что знал рядовой оперативник, существенно отличалось от уровня информированности «Самого Верха»: «Андропов в силу своей чрезвычайно богатой информированности знал реальное положение в государстве неизмеримо глубже и разностороннее, чем кто-либо из его соратников по Политбюро» [2.49.Кн.2.С.130].

Но главное заключалось в другом. Для противовеса негативному характеру мифа о всезнайстве КГБ, органам удалось слепить исключительно положительный образ «конторы» в глазах народа. Наибольшим старанием отличился писатель Ю. С. Семенов. Майор Пронин не поднял престиж милиции на такую высоту, как это сделал Штирлиц, или Максим Максимович Исаев, для Комитета. До сих пор этот труд не пропал даром. Годами создававшийся имидж работает на сотрудников спецслужб, население по-прежнему верит им в самых разных ситуациях, даже при выборах президента страны.

Все вышеуказанные мифы, а также ряд других необходимо было сложить в одну стройную безотказную систему. Систему порочную, но по-своему высоко результативную. Итогом этих усилий — и очень плачевным — оказалось то, что эта система обернулась против своих рядовых носителей — людей, слепо поверивших и в коммунизм, и в коммунистических руководителей, за годы Большого Застоя выродившихся практически в нуль. И интеллектуально, и духовно. Эти мифы не дали развернуться подлинным теориям, в том числе в сфере национальной и государственной безопасности, и особенно упреждающего характера. Влияние ненавистной народу партийной лексики, засоренной идеологами, оказало решающую негативную роль в годы «перестройки». Такова была последняя задача М. А. Суслова: создать из разрозненных мифов целостную систему, отторгаемую сознанием народа, но в то же время глубоко внедренную в это сознание.

Захват власти, совершенный в октябре 1964 г., есть некое исключение в политической биографии Л. И. Брежнева. Даже при неглубоком анализе видно, что, дойдя до высочайших постов в партии и государстве, став членом Политбюро ЦК КПСС, Л. И. Брежнев никогда и никого из своих вышестоящих начальников не «подсидел» и не «свалил». И во время работы на Украине, в том числе в такие сложные годы, как 1937-1938-й, и на фронте, и потом, в хрущевское десятилетие, он никогда не пробивался к высоким постам поверх чужих голов. В том же 1953 г., когда сразу же после смерти И. В. Сталина, согласно решению Президиума, он (единственный раз за всю карьеру) получил понижение — из кандидатов в члены Президиума и Секретарей ЦК КПСС был переведен в Главное Политическое управление Советской Армии и Военно-Морского Флота (ГПУ СА и ВМФ), — он воспринял это довольно безропотно. Правда, и здесь судьба к нему была благосклонна — его произвели в генерал-лейтенанты и оставили в Москве. Он всегда работал там, где ему поручалось, справлялся с работой и, соответственно, получал повышение, но иногда и перевод «по горизонтали». И не более того. Смещение Н. С. Хрущева с высоких государственных постов в свою пользу — первое и последнее исключение в ходе аккуратного продвижения по служебной лестнице. Конечно, всеми методами непростой аппаратной игры он владел вполне профессионально и впоследствии успешно применял их для смещения своих противников и замены их на свои проверенные кадры, но лично для себя он использовал их лишь единожды. Мотивы для такого исключения могли быть одни: Н. С. Хрущев довел управленческую элиту до определенной точки «кипения», когда требовались самые решительные меры.

Собственно говоря, Октябрьский Пленум ЦК КПСС — самый мягкий в русской истории XX столетия государственный переворот, и это многократно описано в литературе. Но кое-что ускользнуло от зоркого ока мемуаристов и исследователей. В процессе изучения тогдашней ситуации и того, что произошло потом, наше внимание привлекли два события, которые мы условно опять-таки назвали загадками. Поэтому отвлечемся ненамного от личности Л. И. Брежнева и поговорим на эту тему.

Бывший в ту пору Председателем КГБ при Совете Министров СССР В. Е. Семичастный в своих мемуарах «Беспокойное сердце», дискутируя с создателями кинобоевика режиссера Гостева «Серые волки», утверждал, что «… на деле ни один человек тогда не погиб» [2.50.С.357], имея в виду только Пленум октября 1964 г. Тогда-то да, но после Пленума?

Сразу же после Пленума, который состоялся с участием Н. С. Хрущева и А. И. Микояна 14 октября, произошло следующее. Советская делегация, возглавляемая Начальником Генерального Штаба Вооруженных Сил СССР Маршалом Советского Союза С. С. Бирюзовым и Заведующим Отделом административных органов ЦК КПСС Н. Р. Мироновым, летела в Белград на празднование 20-летия со дня его освобождения от немецких оккупантов. При подлете к городу самолет разбился.

Миронов Николай Романович, 1913 года рождения, уроженец г. Днепропетровска. Участник Великой Отечественной войны с августа 1941 г. и по последний день. Работал в обкоме партии первым секретарем Октябрьского райкома. Затем служил в центральном аппарате и начальником Ленинградского областного УГБ, генерал-майор. С 1959 г. — Заведующий Отделом административных органов ЦК КПСС. Можно сказать, что назначение Н. Р. Миронова на этот пост — крупнейшая кадровая ошибка Н. С. Хрущева, поскольку Отдел административных органов ЦК КПСС курировал КГБ при Совете Министров СССР, Главное Разведывательное Управление и МИД СССР. (Это своего рода сегодняшний Совет Безопасности). И на посту руководителя этого учреждения оказался человек, своей карьерой больше обязанный Л. И. Брежневу, чем кому бы то ни было. Именно заведующий этого отдела должен был по роду своей деятельности следить за руководителями спецслужб; при первом же отклонении от исполнения ими своих прямых обязанностей доносить о своих сомнениях первому лицу. Что же было на самом деле? Знал он о заговоре или нет? Теперь известно, что Н. Р. Миронов был активным участником смещения Н. С. Хрущева. Н. Н. Месяцев, работавший замзавом Отдела по связям с социалистическими странами ЦК КПСС Ю. В. Андропова, а с момента начала Пленума — Председателем Государственного Комитета по радиовещанию и телевидению, свидетельствует, что его новое назначение было напрямую увязано с поддержкой отставки Н. С. Хрущева и предложение за неделю до Пленума сделал именно Н. Р. Миронов [2.51.С.36; 2.52.С.211].