Александр Шевякин - Загадка гибели СССР. (История заговоров и предательств. 1945-1991)

Суслов подминал жизнь догмами, он задавил ее, трансформировал реалии. Он отвратил народ от желания строить «светлое будущее» более, чем кто-либо другой. Благодаря его деятельности народ стал жить с подмененным сознанием — жизнь перестала восприниматься такой, какой она была на самом деле, а преломлялась через призму положений, которые подлинным марксизмом-ленинизмом и не пахли — из него были надерганы только цитатки, термины, и не более того.

Особенно большую негативную роль в передавливании информационного кислорода — теоретического наследия И. В. Сталина — сыграло Постановление ЦК КПСС от 21 октября 1959 г. об уничтожении книг И. В. Сталина и «Краткого курса истории ВКП(б)». Согласно этому постановлению, книги были переведены в библиотеках страны в спецхран и перестали выдаваться открыто: «Книга находится в спецхране и выдается строго определенным лицам при наличии соответствующим образом оформленных документов». Из всех парткабинетов они были изъяты и уничтожены. В конце 1960-х годов собрались выпускать Собрание Сочинений Сталина, но представив себе, какой патриотический порыв, какое сравнение явно не в пользу нынешних правителей это вызовет, набор приказали рассыпать. Произведения Сталина в трех томах выпустил Стэнфордский университет (США) в 1967 году. [16] Здесь можно отметить, что многое из того, что писалось о нас на Западе, в том числе и независимыми доброжелателями, не доводилось — даже отрывочно — до широкого советского читателя, а пряталось в спецхраны. Монопольным же владельцем всей этой литературы являлась директор Государственной библиотеки иностранной литературы Л. А. Гвишиани-Косыгина. СССР приобрел весьма ограниченное количество экземпляров и упрятал за грифом «ДСП». И лишь в 1997 г. не вышедшие из-за смерти И. В. Сталина недостающие произведения были опубликованы под общей редакцией Р. И. Косолапова.

Жестокими по сути были действия и в сфере издательств, кинематографии и текущей печати: «…Волюнтаристским методом — „без всякой мотивировки“ — действовал Суслов, монопольно решая прекратить издание популярного в 1950-е годы журнала „Славяне“. Все началось, рассказывает его бывший главный редактор Сергей Пилипчук, с роковой для редакции задумки аннотировать диссертации, посвященные славянским странам. Напечатали несколько сообщений, и вдруг строгий звонок: „Кто разрешил?“

— А что, разве нужно разрешение? — поинтересовался я.

Последовал новый вопрос: „Вы читаете диссертации?“

— Читаю печатные рефераты.

Тогда звонивший объяснил, что один из руководителей ПОРП просил у М. А. Суслова диссертацию, о которой конкретно сообщалось в журнале.

М. А. Суслов после беседы с гостем сказал: „Кто знает, что они там напишут“. И распорядился прекратить печатать сообщения о диссертациях.

Вслед за первой атакой само существование журнала оказалось под угрозой. „Чтоб не было панславянизма“, — резюмировал Суслов. И вынес вопрос о „Славянах“ на идеологическую комиссию ЦК КПСС» [2.38.С.8]. Так славяне остались без «Славян».

Говоря о том, что М. А. Суслов — лишь вершина гигантской пирамиды, можно указать, что только относительно недавно появилось точное определение «жрец» по отношению к этой «пирамиде»: «Если говорить о содержании идеологической деятельности, то можно сказать об образовании новой касты жрецов. Еще в 1930-е годы идеологи, став интерпретаторами марксизма, постепенно подменяют его суть, выхолащивают реальное содержание и превращают в набор догм, относящихся к прошлому. Высказывания Маркса и Ленина абсолютизируются как своего рода священное писание.

Постепенно идеологи занимают как служители культа новой религии особое положение в обществе. У них появляется реальная власть; именно они судят — отвечает ли речь или публикация того или иного лица канонам. Они создают систему запретов, выражают суперпреданность марксизму-ленинизму, высказывают „ура“ и „да здравствует“ власти. И вместе с тем, в отличие от работы в любой производственной или научной сфере, они ни за что не отвечают, они вне критики, вне контроля, в безопасной зоне. Все это усилило антиотбор идеологов» [42.С.69]; или «псевдожречество» [36.Ч.3.С.36].

В число задач сусловых входило:

• опошление мировоззрения руководящих звеньев: «В основе воззрений всех носителей власти последнего десятилетия в скрытом виде лежал упрощенный, примитизированный марксизм, исходящий из того, что все цивилизации идут единым путем. Правда, эти люди отказались от социалистически-коммунистических идей, но это ведь своего рода верхний этаж, под которым — фундаментальное представление о единстве мирового экономического, социального и т. п. развития» [2.39.С.4];

• абстрактное целеполагание: социализм, коммунизм;

• сдерживание нового: «В <���…> учебниках, изучавшихся во всех институтах, содержание которых было составной частью высшего образования, излагались результаты 50—100-летней давности. Многословно, в обтекаемых фразах излагались выводы, сделанные Марксом, Энгельсом, Лениным. В приподнятом тоне говорилось о решениях съездов КПСС. Критика буржуазных философов, экономистов, социологов проводилась способом надергивания цитат из неудачных выражений, не отражающих по сути взглядов авторов. Вся современность, все новое выпадало из рассмотрения. Мир как бы остановился в своем развитии» [42.С.135];

• производство мифов.

Молчание, незнание прошлого, безальтернативность исследований — кроме как на основе марксизма-ленинизма — привели в эпоху «гласности» к небылицам, сатанинскому смеху над прошлым, очернительству. Советская печать, история находились под их (сусловых) полным влиянием. На все, что могло прорастать живой мыслью, накладывался запрет.

Одна из причин последовавшего развала СССР по разработанному сценарию лежит в том, что умышленно , подчеркиваю, во второй половине правления коммунистов была развязана чудовищная кампания оглупления народа. Это делалось с целью недопущения критики и разоблачения партократии и ее идеологической обслуги — псевдоленинских жрецов, жиреющих кланов. Отсутствовала и настоящая политология. Отсюда вывод: метод оглупления масс элитой через посредничество жрецов является всеобщими свойственен всем формам правления, в т. ч. и при социализме.

Догматики не позволяли исследовать нараставшие противоречия внутри системы, особенно огромную потенциальную опасность сложившегося взаимонеприятия между разложившимися кланами и основной массой населения.

Народ не знал даже самого слова «политология». Не было известно, что события в социальных системах происходят так, что имеют либо центробежную, либо центростремительную направленность. Ничего третьего не дано. И, собственно говоря, главный вопрос любого самостоятельного политика — это, какую из этих тенденций он усиливает, а какую — соответственно — ослабляет. И тогда можно четко и ясно оценить, кто же перед тобой. Такой подход — именно в рамках наших системных оценок — довольно объективен и потому что универсален для всех времен, государств и народов; и потому что позволяет указать и место самого исследователя в системе координат; и потому что не позволяет использовать людей как объект своих манипуляций в то время, когда они полагают себя элементом противоположного лагеря.