Мартин Ли - Фашизм: реинкарнация. От генералов Гитлера до современных неонацистов и правых экстремистов

В то время как бездействующие полицейские наблюдали за происходящим, неонацисты перестроились и забросали ещё одно общежитие для иностранцев бутылками с горючей смесью. В горящем здании оказались заблокированными свыше 100 вьетнамских рабочих и членов их семей. Там же находилась и немецкая съёмочная группа. В тщетной попытке вызвать помощь журналисты позвонили в полицию и пожарную охрану Ростока. Задыхаясь от дыма, жители поднимались с этажа на этаж, пока, наконец, не оказались на самом верху двенадцатиэтажного здания. Внизу разъярённая толпа кричала: «Линчевать их!», «Пустить кровь!» Всего за несколько минут до того, как все здание превратилось в пылающий ад, им удалось взломать закрытую дверь металлическим прутом, выбраться на крышу и перепрыгнуть на соседний дом. Только чудом никто не погиб [613].

Правительственные чиновники земли Мекленбург — Западная Померания позднее сообщили, что у них заранее были сведения о планах нацистов «почистить» Росток, однако никаких предупредительных мер предпринято не было. Министр внутренних дел Рудольф Зайтерс отказался вызвать подкрепления из федеральной полиции, чтобы защитить центр по приёму беженцев под предлогом недостатка наличных сил. Тем не менее, когда выразить поддержку осаждённым иностранцам собралось свыше 1000 антифашистов, на месте сразу же оказалось множество вооружённых до зубов полицейских. Силы правопорядка внезапно решили воспользоваться своими полномочиями, арестовав 90 человек, две трети из которых пришли протестовать против насилия неонацистов. Настроившись на частоту вещания полицейских раций и глуша их, неонацисты в ходе уличных стычек получили совершенно очевидное преимущество перед своими противниками–антифашистами. Росток фактически превратился в поле боя. «Это было ужасно, прямо как гражданская война, — вспоминал потрясённый житель города. — Мы выключили дома весь свет и боялись подходить к окнам» [614].

Когда снимки неонацистов, забрасывающих бутылками с зажигательной смесью общежития иностранцев, разнеслись по миру, во многих посольствах и администрациях различных уровней зазвучали тревожные звонки. Внезапно люди начали задаваться вопросами, до того казавшимися немыслимыми. Неужели это повторится снова? Вернулись ли в мир германские демоны? «Вот так и началось нечто, закончившееся Освенцимом, — заявил премьер земли Бранденбург Манфред Штольпе. — Эти волнения — самое плохое из всего, случившегося в Германии с 1945 года». Президент Рихард фон Вайцзеккер рассуждал о «серьёзном отмеченном злом знаке будущего — предупреждении о возможности возврата фашизма» [615].

Продолжавшийся неделю погром начал утихать, когда германское правительство пошло на уступки банде неонацистов, вывезя всех беженцев из Ростока. Таким образом, экономически депрессивный город с населением в 250 тысяч человек стал свободен от иностранцев, как Хойерсверда и ещё несколько оплотов этнической чистоты фатерланда. Затем последовало официальное объявление о том, что 100 тысяч цыган будут в ближайшее время депортированы в Румынию и другие страны Восточной Европы. Правозащитные организации подвергли серьёзной критике решение Бонна. Они основывались на том, что многие цыгане сталкивались в этих странах со случаями физического насилия и иными формами преследования [616].

Вместо того чтобы разрядить напряжённость, реакция правительства на события в Ростоке положила начало волне террора, не виданного со времён Гитлера. В течение двух недель правые экстремисты нанесли удары по иностранцам и другим целям более чем в 100 городах. «Росток повсюду!» — гласил заголовок в одной из газет. Самый крупный новостной журнал Германии «Штерн»не жалел слов, чтобы охарактеризовать серьёзность ситуации: «Германия стоит перед лицом политической катастрофой… Власть закона капитулировала перед террором. События в Ростоке показали, что немецкие силы безопасности не имеют ни возможности, ни желания защитить невинных людей от ультраправых террористов» [617].

Вакханалия насилия продолжалась всю осень 1992‑го. Небо было покрыто отсветами пожаров от горящих центров по приёму беженцев. По официальным данным, в том году в ходе 45 нападений на почве расовой ненависти были убиты 17 человек. Счёт раненых шёл на сотни. Число преступлений, связанных со взрывами и поджогами, в сравнении с 1991 годом возросло на 33%. И эти цифры даже не в полной мере отражали размах насилия [618].

«След смерти от правых только намечен», — предупреждал Эрнст Урлау (Etnst Uhrlau), глава гамбургского отдела Ведомства по защите Конститу–ции. Неонацистское насилие, по его словам, «приняло террористический размах». Он отметил, что ультраправые отрабатывали тактику противоповстанческой войны, стреляя по иммигрантам боевыми патронами. Он также сообщил, что число организованных правых экстремистов в Германии к концу 1992 года выросло до 65 тысяч. 10% из них были боевиками. Предупреждая, что ультраправый экстремизм, агрессивный национализм и ненависть к иностранцам будут продолжать расти, он высказал откровенное предостережение: «Это всего лишь верхушка движения социального протеста. Неонацизм приобретает совершенно новый характер. Они осмелели от своих успехов и готовы продемонстрировать это действием…» [619]

Тревожное ощущение дежавю охватило и остатки еврейской общины Германии. «Когда мы видим горящие дома и бегущих людей, это напоминает о нашей истории, — заметила Ирена Рунге из располагающейся в Берлине Еврейской культурной федерации. — Как будто и не было 50 лет, и нынешнее поколение начало с того же момента, когда ушло предыдущее. Кажется, они забыли все, что было посередине между этими периодами». В открытом письме канцлеру Колю переживший Холокост Ральф Джордано призвал немецких евреев «вооружаться» и удивился, что остальные жертвы неонацистов ещё не поступили таким же образом. «Мы утратили веру в то, что вы и ваше правительство могут обеспечить эффективную защиту от правого экстремизма и его преступников–антисемитов», — констатировал Джордано [620] , [621].

Даже в самой партии Коля раздавались голоса несогласных. К ним принадлежал, например, Хайнер Гайслер (Heiner Geissler), бывший генеральный секретарь Христианско–демократического союза. Перейдя от слов к делу, он предупредил, что настоящей проблемой был вовсе не вопрос убежища для беженцев, а удар по демократии со стороны сил фашизма. «Бросать бутылки с зажигательной смесью в жилой дом — это покушение на убийство, — сказал Гайслер. — Настоящая подоплёка этих преступлений в том, что правый радикализм стал одним из господствующих направлений в политике» [622].

Неонацистские лидеры могли только приветствовать подобное развитие событий. Идя навстречу их требованиям, правительство Германии позволило склонному к насилию меньшинству определять всю национальную политику. «Сначала люди говорили, что мы — сумасшедшие. Затем они говорили, что мы опасны, — заметил Кристиан Ворх. — Теперь они говорят, что мы в моде. Думаю, что мы останемся в моде надолго» [623].