Джейкоб Аппель - Кого спасают первым? Медицинские и этические дилеммы: как решить их по совести и по закону

Хотя случаи принудительного кесарева сечения поднимают вопросы, аналогичные тем, что возникают при обсуждении элективных абортов, многие специалисты отмечают несколько различий между ними. Хотя доносить плод до нужного срока непросто, это далеко не так тяжело, как подвергнуться опасной полостной операции против своей воли. В таких делах, как «Роу против Уэйда», намерение матери обычно заключается в прекращении жизни плода. Тем не менее многие споры по поводу принудительного кесарева сечения касаются матерей, которые очень хотят, чтобы их дети выжили, но просто не согласны с мнением врачей или готовы пойти на более высокий риск. Известно множество случаев, когда врачи боролись в суде за принудительное кесарево сечение и проиграли, а матери в итоге рожали здоровых младенцев естественным путем. В случае Амбер логично спросить, какова вероятность, что ребенок умрет без кесарева сечения: 60 или 99 процентов? Поскольку общество обеспокоено выживаемостью плода, преодолевшего определенную черту в развитии, необходимо решить, в какой момент риск для доношенного младенца становится достаточно высоким, чтобы право на принятие решений перешло от матери к государству. Также возникает вопрос о важности мотивации Амбер. Если бы ее отказ делать кесарево сечение был вызван не страхом изуродовать тело шрамом, а опасением за свое здоровье или религиозными убеждениями, изменило бы это ситуацию?

Кесарево сечение не безопасная процедура, но оно назначается женщинам, изначально имеющим проблемы с естественными родами.

Многим биоэтикам не нравится идея о том, чтобы принуждать здравомыслящего пациента к хирургическому вмешательству, независимо от серьезности показаний к операции. Говард Минкофф, главный акушер-гинеколог Маймонидского медицинского центра в Бруклине, привлек внимание к этой проблеме, сославшись на случай Ринат Дрей, которая утверждала, что врачи из Университетской больницы Статен-Айленда сделали ей кесарево сечение без ее согласия. Минкофф сказал «The New York Times»: «По моему мнению, право на отказ не имеет ограничений. У меня нет права прикасаться скальпелем к вашему животу без вашего согласия». Крупные профессиональные организации, включая Американскую академию педиатрии и Американский колледж акушеров-гинекологов, обычно осуждают проведение операций без согласия пациентов. Исключение составляют лишь чрезвычайные ситуации. Юристы пока не пришли к единому мнению о том, как поступать в таких сложных случаях, и суды разных штатов выносят противоположные решения.

КОММЕНТАРИЙ ЮРИСТА РФ

Но в РФ все четко: решение о способе родовспоможения принимает только врач или врачебная комиссия. Пациентка не может получить кесарево сечение, если на то нет медицинских показаний (например, рубец на матке после предыдущего КС), и так же отказаться от него, имея такие показания. Вернее, отказаться от медицинского вмешательства или его части пациентка имеет право всегда (ст. 20 323 ФЗ), но ответственность за риски она понесет самостоятельно, подписав большое количество документов. Если женщина категорически отказывается от прерывания беременности по медицинским показаниям, она должна быть предупреждена о том, что на любом сроке беременности может встать вопрос о ее прерывании или досрочном родоразрешении.

Так, судьи из Джорджии и Флориды поддержали проведение принудительного кесарева сечения, в то время как судьи из Иллинойса этого не сделали.

Перри и Патриция – счастливая семейная пара. Единственное несчастье, выпавшее на их долю, – это редкое заболевание Патриции, связанное со свертываемостью крови, из-за которого роды могут стать опасными. Поскольку супруги очень хотят иметь детей, они обращаются к суррогатной матери Тельме, которая соглашается выносить зачатый в пробирке эмбрион за небольшую сумму наличных денег и оплату медицинских услуг. Это абсолютно законно в штате, где они живут.

Незадолго до рождения ребенка Перри и Патриция становятся жертвами серийного маньяка-душителя. Они не оставили распоряжений о том, кто будет заботиться о ребенке после их смерти. Родственники Патриции живут за границей и отказываются растить ребенка. Однако Беатрис, мать Перри, очень хочет взять ребенка на воспитание. Когда на свет появляется здоровый мальчик, Беатрис требует, чтобы Тельма отдала младенца ей. Тельма отказывается. «Мы с вами ни о чем не договаривались, – заявляет она. – Я родила его, и, поскольку Перри и Патриция мертвы, он мой». Обе стороны не соглашаются на совместную опеку.

Разница между суррогатным материнством и выращиванием людей на продажу порой бывает сложно различима с точки зрения закона.

Если предположить, что и Беатрис, и Тельма будут прекрасными родителями, кому следует передать опеку над ребенком?

Суррогатное материнство традиционно предполагает искусственное осеменение суррогатной матери спермой будущего отца. Гестационное суррогатное материнство, которое становится все более распространенным в США, подразумевает имплантацию уже зачатого эмбриона в матку суррогатной матери. Этот эмбрион может быть биологическим продуктом будущих родителей, или же родители могут использовать донорские сперматозоиды, яйцеклетки или и то, и другое. В традиционном суррогатном материнстве женщина, вынашивающая плод, является как генетической, так и биологической матерью ребенка. В случае Перри и Патриции, выбравших гестационное суррогатное материнство, Тельма не является генетической матерью. От формы суррогатного материнства, выбранной парой, зависят как правовые, так и этические последствия.

В США первый договор на традиционное суррогатное материнство был подписан адвокатом Ноэлем Кином в 1976 году, а первый договор на гестационное суррогатное материнство был заключен в 1985 году.

КОММЕНТАРИЙ ЮРИСТА РФ

В России суррогатное материнство появилось в 2012 году, после внесения поправок в Закон об охране здоровья граждан.

Примерно в то же время возник правовой конфликт, связанный с рождением младенца, известного как Малышка М. Жительница Нью-Джерси Мэри Бет Уайтхед и семейная пара Билл и Бетси Стерн заключили договор о традиционном суррогатном материнстве. Вскоре после появления на свет девочки, которую Уайтхед назвала Сара, а Стерны – Мелисса, Уайтхед заявила о своем намерении оставить ребенка себе. После двухлетней судебной тяжбы Верховный суд Нью-Джерси аннулировал договор о суррогатном материнстве. Тем не менее Стерны получили право опеки над девочкой в соответствии со стандартом об «интересах ребенка».