Дмитрий Орешкин - Джугафилия и советский статистический эпос

Объяснения Н. Хрущева в свете представленных М. Солониным данных вызывают легкий приступ Когнитивного диссонанса. Ведь он был членом Военного совета того самого Юго-Западного фронта. И что, не знал о феерической танковой аннигиляции? Кстати, не исключено. Мог и не знать. Подозрение вытекает из его сообщений, разбросанных в других местах первого тома:

«У нас (имеется в виду Политбюро. — Д-О.) сложилась такая практика: если тебе не говорят, то не спрашивай. Считалось, что эти вопросы знать не обязательно» [256] Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть: Воспоминания: в 4-х кн. Т. 1. М.: Московские новости, 1999. С. 272. .

Или еще:

«Помню, мне Сталин сказал в 1940 г.: “Вы обратите внимание, в Харькове на бывшем паровозостроительном заводе создается дизель большой мощности…” Это тоже характерно: он сказал мне, что на этом заводе делается дизель, который необходим для военных целей, а я, секретарь Центрального Комитета КП(б)У, этого не знал. И неудивительно: надо было знать порядок, который тогда сложился. К военным заводам у нас допуска совсем не было. Туда партийных работников не пускали. Хотя там, на заводе, была партийная организация, я и не знал о разработке дизеля, мне не докладывали. Знали лишь Сталин и те, кто имел прямое отношение к организации этого производства» [257] Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть: Воспоминания: в 4-х кн. Т. 1. М.: Московские новости, 1999. С. 268–269. .

Наконец, конкретно о делах на Юго-Западном фронте:

«Может быть, от меня что-нибудь и скрывали…» [258] Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть: Воспоминания: в 4-х кн. Т. 1. М.: Московские новости, 1999. С. 300. .

Было бы странно, если б не скрывали. Как-то не по-советски. Генералы ничуть не заинтересованы посвящать его в неприятные детали: он может передать наверх, а там долго разбираться не будут. Чем меньше партийное начальство знает, тем лучше. С другой стороны, и его политическое дело тоже нехитрое: сверху вниз орать, угрожать и гнать в бой; снизу вверх оправдываться, валить на соседей и просить помощи. И еще надеяться, что пронесет. Так что мог и вправду не знать… Однако!! Что характерно, он жалуется на дефицит самолетов, винтовок, пулеметов, артиллерии, чего угодно — только не танков. То есть все-таки знает кошка, чье мясо съела? Если и знает, то не скажет. Ведь именно на его фронте был поставлен общесоюзный рекорд по танковому падежу. Совсем об этом не знать он точно не может — не идиот же.

Воспоминания — такой специфический жанр, когда что надо помнится, а что не надо — не очень. Например, у Хрущева ни слова нет про новочеркасский расстрел 1962 г. Но про Большую войну сказано много. Главное, от первого лица, а не от коллектива особо доверенных составителей, как в воспоминаниях Жукова или Брежнева. Поэтому если он где и врет, то врет по-своему, по-хрущевски, не согласовывая с аппаратом.

«Помню, тогда на меня очень сильное и неприятное впечатление произвело поведение Сталина. Я стою, а он смотрит на меня и говорит: “Ну, где же русская смекалка? Вот говорили о русской смекалке. А где же она сейчас в этой войне?” Не помню, что ответил, да и ответил ли я ему. Что можно ответить на такой вопрос в такой ситуации? Ведь когда началась война, к нам пришли рабочие “Ленинской кузницы” и других заводов, просили дать им оружие. Они хотели выступить на фронт, в поддержку Красной Армии. Мы им ничего не могли дать. Позвонил я в Москву. Единственный человек, с кем я смог тогда поговорить, был Маленков. Звоню ему: “Скажи, где получить винтовки? Рабочие требуют винтовок и хотят идти в ряды Красной Армии, сражаться против немецких войск”. Он отвечает: “Ничего я не могу тебе сказать. Здесь такой хаос, что ничего нельзя разобрать. Я только одно могу тебе сказать, что винтовки, которые были в Москве у Осоавиахима (а это винтовки с просверленными патронниками, испорченные), мы приказали переделать в боевые, велели заделать отверстия, и все эти винтовки отправили в Ленинград. Вы ничего не сможете получить”.

Вот и оказалось: винтовок нет, пулеметов нет, авиации совсем не осталось. Мы оказались и без артиллерии. Маленков говорит: “Дается указание самим ковать оружие, делать пики, делать ножи. С танками бороться бутылками, бензиновыми бутылками, бросать их и жечь танки”. И такая обстановка создалась буквально через несколько недель! Мы оказались без оружия. Если это тогда сказать народу, то не знаю, как он отреагировал бы на это. Но народ не узнал, конечно, от нас о такой ситуации, хотя по фактическому положению вещей догадывался» [259] Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть: Воспоминания: в 4-х кн. Т. 1. М.: Московские новости, 1999. С. 320–321. .

Иными словами, если оружие в стране и было (как тракторы в середине 30-х), то система его распределения, доставки, ремонта, обучения кадров и использования не функционировала. С тыловым обеспечением и резервами тоже была беда. Потребовалось полтора-два года, чтобы на собственном кровавом опыте нащупать более вменяемый баланс между абсолютным централизмом и готовностью людей на местах брать ответственность на себя. Пока не ушли наконец сталинские любимцы типа Буденного, Ворошилова, Мехлиса и Кулика, основным достоинством которых было умение подлаживаться под вождя. Пока новые командиры не показали, кто чего на деле стоит, а новые заводы под отрытым небом не наладили производство нового оружия. По сути, бесплатно, за пайку хлеба. Потому что такой народ. Приученный гордиться, что собственным телом умеет прикрывать дыры в начальственных обещаниях. Бескорыстно.

За эти курсы практического обучения страна, народ и территория заплатили несоразмерно дорого. Меж тем партийная забота все-таки оставила место и для русской смекалки: дается указание с пикой, ножом и бензиновой бутылкой выходить против фашистского танка. Он ведь слабенький, позаимствованный у чехов, с клепаной броней… Немцы, если верить Суворову™, катастрофически не готовы были. Советский богатырь ткнет пикой разок — и подавай следующего! С тех пор появилось выражение «коктейль Молотова». Оружие для бедных, обманутых и доведенных до отчаяния.

Характерны и хрущевские формулировки насчет «народа». Мы , конечно, народу не сказали. Хотя народ (слава Богу, не дурак!) и без нас догадывался. Так мы ковали победу. Будучи плотью от плоти народа , его несгибаемым авангардом и носителями передового марксистско-ленинского учения. Под руководством великого народного вождя.

Частный случай дверных ручек

Тяга к художественному свисту наряду с удалым лубочным стилем роднит творчество Суворова™ с прочими большими и малыми вертикалистами, включая Паршева, Прилепина и Проханова. Что для более раннего Л-Суворова было не так характерно. Рисуя привычную картинку, где Сталин один велик и могуч, а все его союзники или враги полные идиоты, Суворов™ вполне в стиле доцента Иванова-Омского рассказывает, что Британии в начале войны так не хватало металла, что пришлось отправить на переплавку даже старинные парковые ограды. С тех пор так и стоят кургузые… Еще сильнее англичанам не хватало меди и бронзы для артиллерийских взрывателей. Вследствие чего были утилизированы даже старинные дверные ручки и канделябры в Оксфорде [260] См.: Суворов В. Последняя республика. М.: АСТ, 1998. С. 168. .