Дмитрий Орешкин - Джугафилия и советский статистический эпос

Победоносный в теории и губительный на практике ленинский духовный взлет через три года завершился возвратом к осознанию необходимости экономических стимулов, частного интереса, твердой валюты. Короче говоря, НЭПом. Оно бы и замечательно, но за практическое обучение истово верующего вождя азам политической экономии Россия заплатила примерно десятью миллионами жизней. По разным оценкам, от пяти до пятнадцати, считая эмиграцию. Не говоря про даром растраченное общественно-полезное время, разрушенную экономику и убитую инфраструктуру.

Что характерно, в текстах В.И. Ленина времен перехода к НЭПу нет ни тени сожаления или рефлексии. Так же нахраписто, как три года назад (когда он утверждал, что свободный рынок «хуже колчаковщины», а хлеботорговец «хуже разбойника», и требовал больше расстрелов), теперь он раздает директивы по восстановлению прав частника: «…не сметь командовать!» Вспомнить, что совсем недавно об этом предупреждал меньшевик Громан (а до него «легальные марксисты», не говоря о трудовиках и кадетах), ему в голову не приходит. А если приходит, то эти воспоминания и вытекающие из них логические следствия он отбрасывает как знак слабости: меньшевик не может быть прозорливее большевика. Тем паче самого главного в мире! Большевик всегда прав, даже если чуть-чуть ошибается, потому что за ним открытая Марксом правда истории . А что до развала экономики здесь и сейчас, так это вообще не аргумент в великой битве идеократических ценностей. Подумаешь, какие-то там миллионы загубленного народонаселения. Капиталисты больше погубили!!

Ранней весной 1921 г. вождю становится ясно, что заехали не туда. Не вообще, а только с рублями. Вообще-то все правильно, просто отдельные перегибы. 15 марта Х съезд РКП(б) принимает резолюцию с поручением ЦК: «…пересмотреть в основе всю нашу финансовую политику и систему тарифов и провести в советском порядке нужные реформы». Формула «нужные реформы» красноречива: необходимость перемен уже понятна, но в чем конкретно они должны заключаться, пока неведомо. Лето 1921 г. уходит на обсуждение вариантов — слава Богу, в стране еще остались специалисты. Консенсус состоит в том, что советские дензнаки не способны выполнять функцию средств обращения, платежей (особенно крупных), накопления и кредитования, то есть основные функции денег, и потому нуждаются в замещении твердой валютой. Расхождения касаются вопроса о том, как правильней это оформить: рубить собаке хвост сразу или по частям.

В итоге был избран второй вариант, допускающий в течение некоторого времени параллельное хождение старого дензнака для исполнения мелких платежей и нового, привязанного к золоту, — как инструмента кредитования, накопления и пр. Сюжет, скорее всего, не оптимальный — нормальные твердые деньги сразу перетянут одеяло на себя и ненормальные старые станут терять смысл и стоимость еще быстрее, чем до реформы. Но все равно спасительный: лучше так, чем никак.

Вменяемым экономистам (Ленин, три года потоптавшись в кровавом месиве, вынужденно склоняется к их точке зрения) давно ясно, что деньги имеют смысл, только если владелец может их применять по всему экономическому спектру, приобретая то, что считает нужным в данное время в данном месте. В том числе золото и иностранную валюту. Вообще-то, этого недостаточно, потому что деньги, чтобы служить по-настоящему комфортной средой для развития экономики, должны также иметь право приобретать и средства производства. Землю в том числе. Но так далеко продвинуться в сторону вменяемости пролетарские вожди еще не готовы. Земля и промышленность не продаются! Это святое; даже не обсуждается. Индустрия должна принадлежать народу. То есть выступающим от имени народа вождям.

Более того, марксистские идеократы отлично понимают, что даже половинчатый переход к конвертируемой валюте сильно сужает сферу их гегемонии и отодвигает их на второй план. Естественно, они недовольны. Как это «не сметь командовать»? Они же больше ничего не умеют. 28 сентября 1921 г., ознакомившись с содержанием декрета Совнаркома о переходе к конвертируемой валюте и верно смекнув, куда дует ветер, Президиум ВЧК за подписью зампреда Уншлихта и замначальника Экономического управления ВЧК Юровицкого (первые лица Конторы все-таки предпочли остаться в тени?) обращается в ЦК РКП(б) к В.М. Молотову с весьма жестким заявлением:

«Президиум ВЧК… доводит до Вашего сведения, что считает нецелесообразной и вредной скупку золота, платины и иностранной валюты в пределах РСФСР в качестве постоянной меры и считает редакцию означенного декрета весьма несовершенной, могущей ввести в заблуждение обывателя и внушить ему желание истолковать этот декрет в том смысле, что хранение вышеозначенных ценностей вопреки предыдущим декретам отныне является допустимым и ненаказуемым» [42] Денежная реформа 1921–1924 гг.: создание твердой валюты: Документы и материалы. М.: РОССПЭН, 2008. С. 55. .

Формулировки блистательны: авторы как бы даже и представить себе не могут, чтобы Совнарком выступил с такой чудовищной антисоветчиной. Просто, видимо, редакция подкачала. Она может внушить желание и ввести в заблуждение… Ввести кого? Конечно, не народ , неусыпными заботами о котором ВЧК живет и дышит с самого рождения, но жадного и мерзкого обывателя , которого следует держать в стальных клещах диктатуры.

Поэтому стальные клещи настойчиво предлагают исправить ошибку:

«Президиум ВЧК считал бы целесообразным указанного декрета не издавать, об его издании поместить опровержение, а взамен издать официальное постановление, в котором было бы предложено всем гражданам в течение определенного срока сдать. все имеющееся у них на руках золото, платину, серебро в слитках, песке и порошке, а также всю иностранную валюту с указанием о том, что за все сданное Наркомфин будет уплачивать по ценам, соответствующим курсам на иностранных рынках, и отметкою о том, что все вышеуказанные ценности, обнаруженные у лиц и учреждений после указанного срока, будут беспощадно конфисковываться, и виновные в хранении наказываться тюремным заключением или принудительными работами от 1 до 2 лет» [43] Денежная реформа 1921–1924 гг.: создание твердой валюты: Документы и материалы. М.: РОССПЭН, 2008. С. 55. .

Две конкурирующие позиции. Совнарком пытается восстановить питательную денежную среду (обычно ее уподобляют кровеносной системе) для умирающей экономики и оживить механизм, позволяющий государству эмитировать твердую валюту — хотя и в ограниченных масштабах, привязанных к реальным темпам роста. Чекисты предлагают обратный вариант, основанный на изъятии подкожных запасов обывателя , с тем чтобы опять кормить его макулатурой по мифическому «курсу на иностранных рынках». Советские дензнаки на иностранных рынках курса не имели, а если бы имели, то он сегодня был бы хуже, чем вчера, а завтра хуже, чем сегодня. Даже чекистам понятно, что дураков сдавать золото и валюту по такому «курсу» не найдется, поэтому их радушное предложение завершается классово близкой угрозой отобрать и посадить.