Дмитрий Орешкин - Джугафилия и советский статистический эпос

Итак, 8 мая 1918 г. Ленин требует:

«…для спасения от голода, вести и провести беспощадную и террористическую борьбу и войну против крестьянской и иной буржуазии, удерживающей у себя излишки хлеба. точно определить, что владельцы хлеба, имеющие излишки хлеба и не вывозящие их на станции и в места сбора и ссыпки, объявляются врагами народа (выделено Лениным. — Д. О.) и подвергаются заключению в тюрьме на срок не ниже 10 лет, конфискации всего имущества и изгнанию навсегда из его общины» [38] Ленин В.И. Основные положения декрета о продовольственной диктатуре // Сочинения. Т. 27. М.: Госполитиздат, 1950. С. 321. .

Идея войны за хлеб функционально связана с идеей уничтожения денег. Вождь решительно настаивает на абсолютной централизации, абсолютной монополии и фиксированной заготовительной цене. Тем временем с первой революционной зимы, когда он убеждал крестьян продавать хлеб по «справедливой цене» в 6 руб. за пуд, к началу лета рыночная цена в городах поднялась до 150–200 руб. Но виновато, конечно, не советское правительство, оседлавшее печатный станок, а спекулянты и мешочники. Под водопадом постоянно дешевеющих дензнаков сдавать плоды своего труда в 30 раз дешевле рынка (с тем чтобы после сделки остаться на руках с бумажками, которые через месяц обесценятся вдвое) будет только клинический идиот. Или сознательный коммунистический трудящийся — каким он мыслится вождю пролетарской революции. Клинических идиотов в России не так уж много — в связи с чем Ленину приходится делать еще один шаг вниз по лестнице озверения.

В «Тезисах по “текущему” моменту» (написаны 26 мая 1918 г., впервые опубликованы опять же Сталиным в 1931 г.) военные задачи применительно к внутренней политике выглядят уже как норма:

«1. […] Сосредоточить 9/ 10работы Военного комиссариата на переделке армии для войны за хлеб и на ведении такой войны — на 3 месяца: июнь-август. 2. Объявить военное положение во всей стране на то же время. 3. Мобилизовать армию, выделив здоровые ее части, и призвать 19-летних, хотя бы в некоторых областях, для систематических военных действий по завоеванию, отвоеванию, сбору и свозу хлеба и топлива» [39] Ленин В.И. Тезисы по «текущему» моменту // Сочинения. Т. 27. М.: Госполитиздат, 1950. С. 370–371. .

Недвусмысленно намечена программа новой мобилизации и омоложения армии для ее использования (на 9/ 10!) на прежде неведомом поприще: выбивать зерно из собственного населения и территорий. Других серьезных угроз (в том числе извне) в мае 1918-го он еще не наблюдает, потому так легко и бросает армию на войну с крестьянами. «Поход за хлебом»! Пройдет совсем немного времени, и советские школьники (которые, конечно, по своей воле рыться в ленинских текстах не станут) узнают от старших товарищей, что гражданскую войну в послереволюционной России развязали эксплуататорские классы и империалистические агрессоры. Не Ильич же, который всей душой был за народ!

Начав с диковатой теоретической задачи уничтожить денежный оборот и вернуться к первобытному натуральному обмену («переход от капиталистического товарообмена к социалистическому продуктообмену» — почему-то это представляется Ленину шагом вперед), марксисты закономерно переходят к систематизированному насилию как основе нового коммунистического хозяйства. С тем чтобы, погубив миллионы соотечественников, через три года все-таки вернуться к признанию денег. Собрав на возвратном пути на голову населения все шишки, которые только может собрать дорвавшееся до власти победоносное невежество.

Почему бы им чуть раньше не задуматься о том, как в рамках безденежного социалистического продуктообмена будут улаживать экономические отношения, скажем, водитель трамвая, производитель гвоздей и автор учебника по арифметике для четвертого класса? Сколько килограммов гвоздей следует выдать автору учебника и сколько раз водитель трамвая должен его (вместе с гвоздями) бесплатно прокатить? Может, все-таки лучше позволить им взаимодействовать в денежной среде, как это уже 25 веков делает все человечество, за вычетом племен, задержавшихся в счастливом состоянии первобытной коммуны?

Нет, у Ленина принципиально иной взгляд. Он вычитал у Маркса, что будущее человечества в возврате к коммунизму. На новом витке. Не к первобытному, а к передовому, где вожди на месте набедренных повязок и ожерелий из акульих зубов носят штаны и галстуки. Но в главном вопросе экономики он солидарен с первобытными предшественниками: собственности, деньгам и частному праву у нас не место! Деньги ежедневно и ежечасно воспроизводят класс буржуазии и оставляют в его руках экономическую — а вслед за ней и политическую — власть. Уж чем-чем, но властью он делиться не намерен ни при каких обстоятельствах.

В результате воплощения этих теоретических постулатов страна быстро проходит предсказуемый путь от дореволюционной инфляции, которую он так убедительно разоблачал в сентябре 1917 г. (когда шел к власти), к революционной гиперинфляции 1918 г. (когда он власть уже получил). А отсюда уже прямой путь к коммунизму — военному, потому что иных не бывает. То есть к безденежным методам общения чекистских экспроприаторов с крестьянами на основе натурального продуктообмена хлеба на жизнь. С использованием характерных ордынских приемов — от требований за свой счет привозить зерно в «места ссыпки» (места сбора дани) и до прямого террора, сопряженного с коллективными расстрелами.

В более цивилизованных сообществах, развращенных понятиями права и частной собственности (и в силу этого далеко ушедших от всех форм коммунизма — как первобытного, так и современного), такой обмен зовется грабежом. Отчетливым признаком социокультурной деградации является и «самоочевидный» откат от индивидуальной ответственности к солидарной (коллективной), которая в Средние века называлась круговой порукой и использовалась азиатскими сборщиками дани для быстрого и эффективного наказания общин за недоимку. Индивидуальная ответственность подразумевает индивидуальное право, индивидуальные претензии, индивидуальное судебное разбирательство и пр. Большевистская практика строится на противоположных началах: вина априори возлагается на социальные группы, которые приговариваются к уничтожению «судом истории», «судом народа», «именем революции» и т. п.: буржуазия, кулаки, враги народа…

Террор позволяет устранить организованное сопротивление. Но он не решает экономических проблем — в первую очередь проблемы голода. Что остается делать вождю в штанах и в галстуке? Купить продукты крестьянского труда он не может, денег нет. По крайней мере, настоящих. Сам же истребил денежную среду с благой целью добить буржуазию. То, что советская власть напечатала взамен, деньгами назвать трудно. Остается уповать на боевые действия вздыбленных масс — точнее, их партийного авангарда — против производителей хлеба. На тотальную экспроприацию. Это работает, пока есть что экспроприировать. То есть сегодня в отношении хлеба, произведенного вчера. А завтра?