Иосиф Дискин - Альтернативы «российского прорыва»

Политическим измерением данного развития институционального генезиса может быть только авторитаризм. В современной ситуации он может быть ответом на нарастание социально-экономических проблем: падение частных инвестиций, бегство капитала, снижение экономической активности, нарастание социальных и, как следствие, политических напряжений. Одновременно явное преобладание в активных слоях и группах демократических ориентаций означает, что реализация этой альтернативы, ее авторитарные проявления влекут за собой лишь усиление массового натиска на устои обсуждаемой конвенции, угрожающего самому ее существованию.

Важным дефектом системы, действующей в рамках рассматриваемой ветки сценария, является низкая адаптивность такой институциональной системы. И это при том, что сегодня в условиях неизбежной социальной динамики, выступающей необходимым условием «российского прорыва», растут требования к быстрой их адаптации к меняющейся ситуации. В целом спираль роста авторитарного прессинга – неизбежного условия данного сценария – ведет либо к слому режима, либо к социально-экономической деградации, падению уровня жизни большинства населения, утрате национальной конкурентоспособности и неизбежной национальной катастрофе.

Важными условиями, снижающими вероятность «негативной эволюции, являются широкая общественная консолидация в поддержку целей и задач «российского прорыва» и широкое осознание всего комплекса негативных последствий такого сценария.

Теперь следует рассмотреть желательную альтернативу – «позитивную эволюцию» рассматриваемой конвенции.

Сегодня в экспертных кругах существует достаточно скептическое мнение относительно таких перспектив. И это несмотря на то, что налицо определенные успехи в отлаживании системы институтов в борьбе с коррупцией. Принцип «неприкасаемых у нас нет» укоренился в массовом сознании, хотя еще относительно недавно существовал массовый скептицизм в этом отношении.

В то же время дальнейшее усиление формального административного нажима на нерадивых или негативно заинтересованных исполнителей достигло своего предела. Его наращивание без адекватного содержательного анализа функционирования институциональной системы, с одной стороны, и без массового, активного и ответственного общественного прессинга на бюрократическую систему, с другой, – прямой путь к сплочению сил сопротивления, к дискредитации усилий Президента, к переходу на магистраль альтернативы «негативной эволюции», последствия которой были рассмотрены выше.

Сегодня необходимый прессинг на лиц и структуры, обеспечивающие функционирование институциональной системы, осуществляется в рамках деятельности ОНФ и отчасти Общественной палатой РФ. Наблюдения показывают, что их деятельность постепенно создает атмосферу рисков агентов этой системы попасть под «каток» кампании борьбы с коррупцией, которая постепенно создает мотивы для смены привычных ухваток.

Важным фактором также становятся разоблачения СМИ, институтов гражданского общества, отдельных гражданских активистов, которые уже не раз становились импульсом для включения правоохранительных органов. Необходимо, чтобы и этот прессинг, и следующие за ним санкции не воспринимались как результат преходящих кампаний, своего рода стихийное бедствие, которое нужно лишь пересидеть, а там «бизнес, как обычно».

Необходимо, чтобы все эти усилия были соединены в целостную политическую кампанию. Без нее, без утверждения в обществе убеждения, что это «не борьба нанайских мальчиков», а битва всерьез, шансов на успех немного.

«Позитивная эволюция» напрямую связана с ростом, если использовать экономическую метафору, платежеспособного спроса на легальные и демократические институты.

Главный барьер на этом пути «позитивной эволюции» – слабость социально-политической субъектности сторонников «позитивной эволюции», их сплоченности и способности к активным совместным действиям. В силу этого власти предпочитают деидеологизированный прагматизм, административно-бюрократические и легалистские методы действия, которые в принципе не могут стимулировать активизацию социальных сил, способных поддержать «позитивную эволюцию» обновленной конвенции. Решение такой идейно-политической по своей сути проблемы, как «позитивная эволюция» конвенции, невозможно лишь бюрократическими средствами.

Но это, в свою очередь, означает, что необходимым условием «позитивной эволюции» является консолидация позиций активных слоев и групп общества, способная обеспечить рост влияния горизонтальных связей, групповых ценностей на реальное поведение их членов. Влияние партикулярных ценностей «сетей доверия» должно подкреплять рост значимости универсалистских ценностей, разделяемых группами сторонников «позитивной эволюции».

Все это возможно лишь на основе оздоровления нравственного климата в нашем обществе, повышения значимости нравственно-этического измерения институционального функционирования на фоне роста нравственной чувствительности общества. Однако здесь возникает трудная проблема трансформации этой чувствительности в конструктивную гражданскую активность, направленную не только на борьбу с негативными проявлениями (что необходимо), но и на повышение эффективности социальных институтов.

Успех этой трансформации тесно связан с осознанием цены успеха или провала «российского прорыва», того, что альтернатива успеха – вероятная национальная катастрофа.

Важнейшим фактором, существенно повышающим шансы на успех обсуждаемого сценария, стал «посткрымский» консенсус, который привел к мощному патриотическому подъему, повышению у активной части российского общества значимости ценностей патриотизма, социальной справедливости и демократии.

Сегодня, ссылаясь на падение всех индикаторов поддержки действующей власти, ряд экспертов говорит о крахе «посткрымского консенсуса». Представляется, что более точным является диагноз, в соответствии с которым «пенсионная реформа» запустила активную проблематизацию тех ценностей, которые были актуализированы в рамках «крымского консенсуса». В результате этой проблематизации и возросла нравственная чувствительность общества. Таким образом, «посткрымский консенсус» не исчез, а трансформировался в рост значимости нравственного измерения общественного развития, в большую требовательность к качеству государства, к эффективности его функционирования.

Все эти соображения позволяют включить альтернативу «позитивной эволюции» в «коридор возможностей» в качестве реальной.