Иосиф Дискин - Альтернативы «российского прорыва»

Эти тенденции отчасти сужают все еще значительный «зазор» между нормами права и неформальными нормами, реально регулирующими институциональное функционирование. Налицо повышение роли права. Рост числа дел, рассматриваемых в арбитражных судах, свидетельствует о повышении доверия к правовым институтам. Снижение, по мнению экспертов, доли «проплаченных» дел – движение в том же направлении. В правовом пространстве были заделаны многие «дыры», что позволило существенно сократить рейдерскую активность. Важным индикатором в связи с этим является уже отмеченный рост доверия населения к правоохранительным органам [215].

Разгром в последнее время нескольких новых «кущевок», выкорчевывание криминально-коррупционных структур в ряде республик Северного Кавказа – явное проявление институционального развития. В отношении недостаточно быстрой борьбы с нарушениями закона на Северном Кавказе, о котором говорят многие оппоненты, следует отметить, что сначала нужно было кардинально снизить террористическую активность, подорвать структуры ее поддержки и уже на этой основе решать следующую задачу. Вспомним завет П.А. Столыпина: «Сначала успокоение, затем реформы».

Актуальность этой проблемы продвижения Закона в «глубинку» в рамках институционального реформирования подтверждают и данные фокус-групп.

Елена(34 года, высшее, инженер): «Я обращалась в прокуратуру неоднократно. Вообще, я считаю, что нужно обращаться в вышестоящую инстанцию. Например, мне не выплачивал алименты первый муж на ребенка. Это было, к сожалению, не в Москве, то есть он живет не в Москве. А у нас на местах творится такое, что Москве и не снилось. В общем коррупции в Москве, можно сказать, ее нет по сравнению с тем, что творится, например, на Северном Кавказе. И там не делали вообще ничего судебные приставы. Я туда ездила, обратилась в прокуратуру. Там все решает “волосатая рука”. Только здесь (имеется в виду в Москве. – И. Д .) можно решить все как-то жалобами. Там не решили вообще никак».

В целом в структуре норм обновленной конвенции роль правовых установлений существенно больше, чем прежде. Безусловно, в эволюции конвенции налицо стремление руководства страны к расширению пространства свободы, сдерживаемое институциональными реалиями и сохраняющимися обязательствами перед социальными силами, обеспечивавшими и продолжающими обеспечивать стабильность политической, экономической и социальной систем.

Одновременно следует отметить, что эти сдвиги практически не фиксируются в СМИ и экспертной среде (по отмеченным выше причинам) и в силу этого не становятся фактором, меняющим массовые представления об институциональных изменениях. Сохранение прежнего образа институциональной среды не стимулирует изменений в социальных практиках тех относительно массовых групп, которые активно взаимодействуют с этой средой.

Соответствующая, сформированная в рамках институциональной конвенции индивидуальная среда, представляется конкретному предпринимателю достаточно надежной для того, чтобы обеспечить приемлемый уровень прибыли, дисконтированной с учетом институциональных рисков.

Этот процесс дает возможность объяснить парадокс, который связан с противоречием между доминирующими представлениями о характере институциональной среды, с одной стороны, и реальными массовыми социально-экономическими практиками – с другой.

Относительно высокая инвестиционная активность бизнеса, вновь существенно выросшая после кризисных явлений 2015-2016 гг., может быть объяснена тем, что основная, наиболее успешная его часть формирует собственную «локальную» институциональную среду. Важным фактором формирования такой среды выступают совокупные возможности снижения институциональных рисков за счет знания «правил игры», а также возможностей влияния, повышающих вероятность выигрыша в этой игре.

Таким образом, действующая институциональная конвенция, несмотря на ее явные недостатки, представляется для большинства ее агентов приемлемым решением проблемы регулирования институциональных отношений.

При этом следует отметить, что главным недостатком, обусловливающим уязвимость действующей конвенции, является то, что ее нормы все еще далеки от норм общественной морали. Соответственно, этим обстоятельством определяется недостаточная устойчивость норм конвенции в условиях сохраняющейся социально-экономической и политической турбулентности, подвергающей эти нормы разнообразным испытаниям. Этот недостаток будет все больше сказываться по мере роста численности и влияния «групп ценностей», нравственной взыскательности общества.

Институциональная диспозиция и альтернативы институционального генезиса. Ранее мне пришлось достаточно подробно рассмотреть альтернативы отечественного институционального генезиса [216]. Представляется необходимым здесь привести резюме этого анализа, результаты которого в решающей степени определяют оценки альтернатив «российского прорыва».

Альтернативы институционального генезиса в большой мере определяются расстановкой сил поддержки и сопротивления соответствующим направлениям изменений институциональной конвенции.

На основе интересов основных «игроков» можно выделить ряд альтернатив, связанных с судьбой действующей сегодня конвенции:

– позитивная эволюция институциональной конвенции, направленная на уменьшение «зазора» между ее неформальными нормами и требованиями закона;

– негативная эволюция институциональной конвенции, направленная на сохранение или даже увеличение «зазора» между нормами конвенции на основе легитимации неформальных норм, устанавливающих латентную иерархию – основу неформальных прав на нарушение легальных норм («друзьям все, врагам закон»);

– разрушение конвенции – прежней сколько-нибудь упорядоченной системы социальных норм, регулирующих институциональное функционирование.

При рассмотрении названных альтернатив следует выделить ряд факторов, определяющих возможности их реализации. Прежде всего к ним относится уровень субъектности институциональных преобразований – классовая сплоченность элитных и иных «продвинутых» групп, возможность этих групп выступать в качестве реальных субъектов политического действия. Здесь уместно вспомнить еще недавно актуальный лозунг «национализация элит».

Опыт «оранжевых» революций показывает, что раскол элит – необходимое условие срыва эволюционного развития и перехода к иллегальным сценариям.

В рамках анализа возможных позиций элит следует учитывать также игнорирование нашими элитами угроз социальных потрясений, странным образом соседствующих с переоценками рисков массовых выступлений.