Иосиф Дискин - Альтернативы «российского прорыва»

Одновременно необходимо выстроить систему мониторинга, ориентированного на анализ качественных перемен, выявление новых вызовов и рисков.

На этой основе станет возможным новое качество уровня респонсивности.

При этом следует специально отметить необходимость включения в предлагаемый мониторинг еще и нравственно-этическое измерение, значение которого показал весь наш предшествующий анализ. Нужно прервать длительную отечественную традицию преобразований, когда введение формальных норм ориентировалось на идеологические представления правящей элиты и были довольно далеки от социальных практик и обыденной морали активных слоев и групп российского общества. Необходимо осознать, что принцип «благие законы поправляют нравы» не просто не адекватен, но пагубен для реальных преобразований.

Значение общественной поддержки проводимых преобразований является одним из ключевых положений данной работы. В связи с обсуждением содержательных задач развития институциональной системы важно указать на то значение, которое в новой ситуации получает анализ регулирующего воздействия ее норм.

Так, Леон Мейхью, видный парсонианец, отмечал: «Социолог занимается объяснением порядка и связи в общественной жизни и, преследуя эту цель, часто подчеркивает значение социальных норм – сложившихся социальных правил, способствующих координации человеческой деятельности. Однако социолог не может останавливаться на этом, так как ему известно, что нормы не могут действовать автоматически, сами по себе. Люди, вот кто использует нормы, обращается к ним, интерпретирует и применяет их. Лишь уяснив в себе этот процесс, мы сможем понять, как функционируют правовые нормы в социальной организации и каким образом социальная организация формирует и вместе с тем ограничивает правовой процесс» [228].

Но, в свою очередь, анализ оценок конкретных регулирующих воздействий, который выступает сегодня формальным требованием при подготовке всех проектов нормативных документов, является либо формальностью, либо просто фикцией. В этом анализе практически всегда отсутствуют позиции и прогнозы реакции акторов, которых затрагивают предлагаемые нормы.

В тех же редких случаях, когда такой прогноз представлен, он основан на спекулятивных рассуждениях, но не на эмпирическом анализе. Последствия такого «вакуума» хорошо видны из того, что правительство второй раз наступило на одни и те же грабли: после острой реакции общества на «монетизацию льгот» по тем же лекалам провели «пенсионную реформу».

Общей характеристикой нового качества институциональной системы, прежде всего всей системы государственных институтов, может стать концепция «понимающее государство» [229].

Здесь прямой аналог концепции «понимающей социологии» М. Вебера, связанной с проникновением в мотивы и модели социального действия. В нашей постановке предлагается также дополнить подход, преимущественно связанный с формальными социально-экономическими показателями, более широкими общесоциальными представлениями и горизонтами. Именно такой подход позволяет соединить стратегические задачи «российского прорыва» с обсуждаемыми методами институционального функционирования.

Этот подход также призван преодолеть ограничения, связанные с доминирующим сегодня предметным управлением, когда государство берет на себя непосильную ношу контроля над сотнями тысяч хозяйствующих субъектов. Эта задача может быть необходима и даже решаема в отношении фискальных нужд, но уже малоприменима к анализу качественных процессов, значение которых постоянно повышается. Любые big data, даже обогащенные современными методами анализа данных, включая искусственный интеллект, не способны обеспечить содержательный контроль над каждым из этих субъектов. Другой вопрос, что новые возможности создают предпосылки для нового видения проблем, проникновения в их суть.

Альтернативой этому предметному контролю, который неизбежно вырождается в примитивные бюрократические, технократические и бухгалтерские манипуляции, является, как уже отмечалось выше, проблемный подход. Именно он позволяет соединить выработку обоснованных целей и адекватных средств их реализации.

Такой подход также позволяет системе управления сосредоточиться на достаточно компактном поле ключевых проблем. Их эта система уже в состоянии решать (если, конечно, захочет) подлинно содержательно, с учетом позиций всех вовлеченных акторов, с оценкой предвидимых последствий и результатов предлагаемого регулирующего воздействия.

Следует иметь в виду, что ранее был разработан методический и математический аппарат. Его применение тогда сдерживалось сложностью и дороговизной сбора необходимого объема информации, недостаточной мощностью средств его обработки. Сегодня эти ограничения быстро исчезают.

Конечно, переход к проблемно ориентированному управлению не может быть одномоментным. Это привело бы сегодня лишь к разрушению институциональной системы. Для начала на проблемно ориентированные рельсы полезно было бы перевести создаваемые во множестве проектные офисы. Это существенно повысит качество их работы. Ведь проектный подход без качественного предварительного проблемного анализа чаще всего превращается в те самые технократические манипуляции, которые игнорируют нравственно-этическое измерение, представления и реакции вовлеченных акторов и в результате создают социально-политические напряжения.

Яркий пример – стремление многих региональных руководителей создавать по примеру Москвы показательные проекты благоустройства, желая тем самым быстро добиться одобрения сограждан. Часто это работает, но в тех случаях, когда при этом игнорируются насущные, жгучие интересы граждан, такой подход приводит к значительным напряжениям.

Одновременно проблемный подход к институциональному развитию, создание или развитие на его основе соответствующих институтов будут стимулировать социальную структуризацию интересов. Здесь налицо связь проблемного подхода с обсуждаемой ранее проблемой повышения субъектности социальных акторов, интеграции ценностей и интересов.

Этот тезис согласуется с позицией Джеймса Коулмена: «…если теория рационального выбора верна, то каждый социальный институт будет результатом рациональных интересов деятелей, которые его сформировали» [230].

Важный принцип «понимающего государства», отличающий его от привычных бюрократических и технократических подходов, – «сначала убеди, затем реформируй». Речь не идет о популистском призыве: пока большинство не убедили, реформы проводить нельзя. Реформы для большинства – всегда «езда в незнаемое» и, следовательно, дело опасное и ненужное. Таким образом любые реформы проводить невозможно.