Иосиф Дискин - Альтернативы «российского прорыва»

К глубокому сожалению, в стране сложились неприятные тенденции. Во-первых, «культура бедности», когда люди не стремятся повышать уровень своего благосостояния, а довольствуются минимумом. Еще М. Вебер описывал, что в такой ситуации бессмысленно повышать зарплату, т. к. в результате люди просто будут меньше работать. Драма в том, что заложниками «культуры бедности» становятся дети, не способные вырваться из ее пут, лишающих их будущего.

Во-вторых, сложилась инерция, когда работа охранниками стала рассматриваться в качестве желаемого стандарта: «непыльно, нехлопотно и платят прилично».

Если же создавать производство с более высокой зарплатой и более высокой добавленной стоимостью, то местные жители вряд ли будут соответствовать его высоким квалификационным требованиям.

Все это показывает, что бедность не может быть преодолена лишь на основе «позитивистских» подходов, использующих привычные экономические методы. Это тем более существенно, когда предлагаются решения, основанные лишь на статистических данных о неравенстве доходов. Здесь мы вновь возвращаемся к проблемному подходу, «понимающему государству», способному видеть жизненную ситуацию во всем ее многообразии.

Здесь важно видеть фундаментальный водораздел между теми, кто оказывается в бедности по независящим от него обстоятельствам и мирится со своим положением, с одной стороны, и теми, кто может ее преодолеть самостоятельно, конечно, при наличии необходимой поддержки, с другой.

Пример как раз такого «понимающего» видения и продемонстрировал наш Президент в своем Послании. Для тех, кто не может самостоятельно преодолеть жизненные обстоятельства, в нем, например, предусмотрена государственная поддержка семей с детьми и инвалидами, нуждающимися в постоянном уходе. Это продолжение уже сложившегося курса.

Но важнее, что впервые речь пошла о поддержке собственных усилий граждан по преодолению бедности. В качестве стандарта рассматривался «социальный контракт», в котором гражданин в обмен на возможность трудоустройства, переквалификации берет на себя определенные обязательства, исполнение которых вытаскивает его из трясины бедности.

Это рассмотрение было призвано показать, что проблемный подход постепенно пробивает себе дорогу. Важно также и то, что его образцы задает высшая государственная власть, которая как раз и призвана, как мы это отмечали выше, задавать целевые ориентиры развития.

Теперь крайне важна рефлексия различия двух подходов: «позитивистского», основанного на «объективном» взгляде (на деле «сверху»), и «понимающего», позволяющего увидеть ситуацию «изнутри», рассмотреть ее во всем многообразии и на этой основе предложить проблемный подход. Следует учесть еще одно обстоятельство. За «позитивистским» «объективным» подходом скрывается «либеральный позитивизм», подразумевающий главенство равенства прав и защиту свобод. При этом «либералы», как водится, оставляют за «скобками» все неравенство возможностей, ценностей и представлений.

Развитием этой оппозиции является и выработка отношения к заимствованию разного рода опыта, зачастую действительно необходимого при проведении преобразований. В табл. 3 приведено сопоставление подходов в рамках «либеральной» и «консервативной» логики.

Таблица 3

Это сопоставление показывает, что «либеральная» логика еще как-то может срабатывать в случаях, когда «либеральные» институциональные нормы способны оказать адекватное регулирующее воздействие. Если же между этими нормами, с одной стороны, и мотивами социальной деятельности вовлеченных граждан, с другой, существует «зазор», то попытки продвижения таких норм ведут либо к коррупции, либо к социальным напряжениям. При этом следует помнить, что нашей традицией является, что «из двух зол мы выбираем оба».

Альтернативная «консервативная» логика не слишком привлекательна. Против нее еще и традиции великой русской культуры, жестко осуждавшей действия «применительно к подлости», что, кстати, немалый барьер для продвижения такой, гораздо более реалистичной логики. К этому следует также добавить, что следование требованиям «консервативной» логики предполагает намного больше знаний, прежде всего знаний собственного народа, разнообразных и противоречивых его запросов, условий жизни.

Однако все наше предшествующее обсуждение показывает, что при ответственном подходе «консервативной модернизации» нет реалистичной альтернативы.

Для подтверждения этого тезиса приведу примеры из разных эпох, относящиеся к методам успешной модернизации. В качестве одного очень часто вспоминают «революцию Мэйдзи» [290]. Многие исследователи отмечают скорость перемен, то, как быстро и успешно страна перешла к рыночной экономике и эффективному государственному управлению. Однако очень мало исследователей обращает внимание на социокультурные основания этого модернизационного успеха.

Важным фактором этого успеха стало то, что в структуры государства и в структуры бизнеса в очень большом числе были рекрутированы бывшие самураи, лишенные возможности заниматься своими прежними делами. Самураи привнесли в бизнес всем известный этос – кодекс чести. Всем хорошо известно, что основная опора рыночной экономики – контракт – соблюдение его условий. Читатель хорошо помнит, с каким трудом формировался этот фундамент у нас. В Японии с опорой на этос самураев эту основополагающую проблему удалось решить и быстрее, и надежнее.

Второй пример – история сохранения демократии в Индии. Индия после обретения независимости прошла длительный и противоречивый путь социальной трансформации.

Параллельно Индии путь деколонизации и становления суверенного демократического развития проходило множество стран Азии, Африки и Латинской Америки. При этом из крупных государств только Индии со всем набором коррупции, предельной сложности межнациональных и межрелигиозных отношений удалось сохранить жизнеспособные демократические процедуры. Многие исследователи справедливо указывают в связи с этим на роль судебной системы, которая смогла защитить демократический процесс от разного рода посягательств и деформаций.

Однако, к сожалению, мало кто пытался понять, почему в других странах, проходивших аналогичный транзит, судебная система не смогла или не захотела сыграть роль защитника демократии, а зачастую, напротив, действовала заодно с ее гонителями.

Здесь опять, как и при обсуждении успеха «революции Мэйдзи», необходимо смотреть в корень: как рекрутировались судьи в Индии и чем они руководствовались при принятии решений. Хорошо известно, что английские колониальные власти рекрутировали судей из высших каст. Они получали, впрочем, как и выходцы из других колоний, образование преимущественно в университетах метрополии. Образование одно, а результаты разные. В чем же причины?