Сен Сейно Весто - Диалог о Стене. Любимые песни гуннов

– Ну я бы никогда не был бы в этом так уверен.

– Поддерживаю.

– Я как-то тоже мимоходом видел этот их журнальчик. Более бледной лошади я в жизни не видел.

– Дай бог ей здоровья.

– Хорошая узда и давление им бы не помешали.

– Если у всех этих скотоведов достаточно долго стоять на яйцах, не давая им вздохнуть, то тогда у них начинает шевелиться какое-то желание жизни.

– Значит, следуя дальше проверенным следствиям теории вероятностей, где-то там в отдаленном будущем нужно ожидать новых, я бы даже сказал, разумных проявлений в их поведении.

– Я бы назвал это проявлением неумеренного оптимизма, но не будем терять надежды.

– В русле теории вероятностей.

– Дай бог ей тоже здоровья.

– Все-таки футуристика с прогностикой приятная штука. Сразу как-то начинаешь лучше себя чувствовать.

– Смотреть на мир немножко другими глазами.

– Скотоведы скотоведами, но эволюция тоже умеет быть упрямой. Как замкнет ее на чем-нибудь, так всё…

– Данный аспект как-то все время выпадает из поля зрения. «…Жертвы, что приносят Будде, не животные, но животное в тебе…» Боюсь показаться нытиком, но этому тезису скоро будет уже 2700 лет. И этим жертвам тоже.

– Ну а что им еще остается делать. Может, даже со временем к себе пригласят. Как жест доброй воли.

– В лоно своей церкви.

– Я просто пытаюсь строить предположения.

– Вот за что я ценю теорию вероятностей даже больше, чем теорию относительности. Не успеешь в первом приближении соотнести предварительные умозаключения, как решительно все начинает нравиться.

– То есть вот это они в массовом виде печатать могут, а мы ничего напечатать не можем.

– Ну вот же, печатаем. Массовым тиражом.

– Кусок дерьма он, а не американец. Это американцам надо показать в ООН, что они скажут.

– Тут свойство избирательности их психики, такая особенность. Они просто не видят, как к ним относятся американцы и австралийцы. Вроде механизма защиты. Когда слышишь только себя, еще как-то можешь убедить себя, что ты единственное бледное пятно в мире черного цвета.

– Кусок дерьма он, а не бледное пятно.

– Ну что ты хочешь, до войны у них всю дорогу несколько столетий концентрационные лагеря, во время войны фюрер посвящает им концентрационные лагеря, война кончилась – у всех новая жизнь, у них опять концентрационные лагеря. Потом Путин еще – с умным жестом выползает на мировую сцену и снова волочит за собой топор. Жизнь такой.

– Ну а как ты еще сумеешь убедить все языковые ветви, что те действительно произрастают на Русском Куске? Но все неудобства временные.

– Ну разумеется. Нужно только грамотно, в сочных образах пообещать им достаточно русские земли размером с целую планету, почти без акцента говорящую на приоритетном языке, и успешную русификацию сознания всего прилагающегося населения через 100, максимум через 150 лет, чтобы такой тираж в миллионах экземплярах они с топотом понесли навстречу своему светлому будущему. Если знать это их свойство, любой с ложкой сообразительности может со всей их огромной популяции десятилетиями цедить себе сладкий соус в промышленных масштабах, не зная бедности.

А если тем же уверенным голосом, надсаживаясь, пообещать им те же достаточно приоритетные земли не за 100 лет, а, скажем, за 10, то любой болван может, не оглядываясь, бежать в любом выгодном ему направлении, зная, что те будут бежать за ним всем стадом, сметая все у себя на пути и ставя попутно к стенке несогласных. Но именно с несогласными у них проблема. Мурзилка о русском мировом господстве и русификации континентов не была изобретена Стругацкими, но весьма кассовую идею они использовали тоже. Другое изобретение Бори, «русские люди будущего», стали лишь сюжетом для анекдотов.

– И, напротив, нужно в такой «планете Земля» усомниться, чтобы сильно осложнить жизнь себе и своему холодильнику.

– Меня поэтому тоже всегда забавляло, почему такие сочные образы и замечательные тиражи не сумели найти места в культуре Запада и США. Реакцию коллективного бессознательного руссиян в данной связи можно было предсказать с точностью до миллиметра: а) тем (Западу) либо еще не открылся свет истины и, значит, им нужно открыть, как следует правильно думать, либо б) они все из категории «по жизни нехороших» и «упертых». Дальнейший ход мыслей совсем прост. В традициях их культуры с «нехорошими» нужно поступать нехорошо. И так далее. Если сказать совсем коротко, то, говоря о традициях их культуры и концентрационных лагерях как ее неотъемлемой части, то, что произошло, могло произойти только с их нацией. Я тут пытаюсь им польстить, они в самом деле особенные. Они очень получаются быть особенными, но получается не очень. В смысле, они в самом деле отличаются от нормальных людей, но это далеко от того, что они себе без конца рисуют. «It’s not cool.» Они всегда в конце концов начинают быть «особенными» за чужой счет. И это хуже всего. Ни к какой другой малой народности эпизод отношения не имеет.

Говоря совсем коротко, их история не имеет и не могла иметь абсолютно никакого отношения ни к эстонцам, ни к башкирам. Это – не их история и их историей быть не смогла бы ни при каких возможных обстоятельствах.

– А как к ним относятся американцы и австралийцы?

– Как Мел Гибсон в «Maverick», кажется, название. Чемпионат по покеру на пароме на Диком Западе. Как к бурдюку с рублями и коэффициентом интеллекта 72 с копейками, приезжающему поохотиться на умирающего индейца. Мел Гибсон, кстати, с Австралии. Или как Де Ниро в «Heat»: пень-владелец закусочной, снимающий проценты с условно освобожденного чернокожего. Или как Том Круз к сербу-содержателю поношенной одежды в «Eyes Shut Wide», который оформляет «another arrangements» насчет своей дочки.

– По-моему, с коэффициентом у них в самом деле что-то не так. Думаешь, их начальство так уж в действительности беспокоит, что в случае разногласий первыми на орбиту полетят их церкви? Если слишком долго глядеть на их лица, то сам начинаешь испытывать серьезное беспокойство за собственный коэффициент.

– Я думаю, им пофигу, куда они на самом деле полетят, если полет тут предпочтут сделать беспилотным.

– А к нам как относятся?

– Как к дотракийцам. Аттила, вождь гуннов как совесть новой эпохи. Вроде Великой Реформации.

– Для Великой Реформации – самое время.

– В общем, сообщение коренному населению. Прямо же они сказать не могут.

– Будем считать, сообщение получено.

– Это все хорошо. Спрашивается, что делать. 7 7 Диктатором для руссиян даже введен специальный обязательный ежегодный ритуал, «День Общенародного Единства». В переводе на нормальный язык, это необходимость показа того, как много этнических групп руссияне и Москва держат у себя в подчинении, независимо от их происхождения. Именно это громкое послание миру составляло содержание всех содроганий и конвульсий предыдущей версии режима приоритетной нации. То есть смысл рефлексов президента пн, официального представителя мертвого прошлого, лежит на поверхности. Как и суть всего мероприятия: назойливым повторением ритуала подконтрольному населению вживляется установка, что это – «навечно», так будет «всегда». Навязав свои буквы, заставив работать на себя и говорить на своем языке, подтекст всегда один: таких групп должно быть еще больше. За всем этим без труда читается страх.