Сен Сейно Весто - Диалог о Стене. Любимые песни гуннов

Основание для такой их замечательной непреклонности совсем простое: как это принято в русских исторических традициях, зло героическими русскими усилиями опрокинуто, втоптано и жалобно упрашивает смягчиться – «о безоговорочной капитуляции». Тут уже только один шаг до карающего меча всемирно-исторической справедливости. Согласно их сюжету, меч справедливости не знает жалости. И так далее. Но грязное то пятно – и это нужно кому-то сказать отдельно – останется не только на одном московском президенте с Москвой, а на всей пн. Уверен, они это легко переживут. Одним грязным пятном больше, одним меньше – ничего нового.

– Я все думаю – я когда смотрю на их успехи, передо мной все чаще появляется одна и та же картинка, что теперь совсем недалеко уже до того дня, когда на свет извлекут длинные, все бесконечные их кадры с покойниками и траншеями и без комментариев, просто так, день за днем начнут проворачивать по всем ТВ – с одинаковым посвящением русским и их отечеству.

– Только чтоб не у меня. Они трудились – вот они пусть культурно и отдыхают.

– Долгий же им предстоит отдых.

– Один мужик мне говорит, негромко так, с сердечным смыслом, как будто это от меня зависит: «Веришь, я как большой праздник, как Новый Год жду, когда он оторвется от дел и пойдет отдохнуть». За подотчетный период правления последнего русского правительства благодаря усилиям его и их президента было закопано столько людей и сожжены такие холмы денег, что до сих пор нельзя узнать, сколько же именно. Вряд ли бы это скрывали, если бы скрывать было нечего. Их президент задействовал все земли и небеса, убедив все без исключения этнические домены Восточной Федерации, насколько исторически необходимы им эти покойники и как жизненно важно им его войны оплачивать. Удивительное дело, только уважаемый господин президент почему-то сам не торопится вести там свою миссию всемирно-исторического освобождения русского народа и нефтяных залежей с автоматом в руках и, напротив, собирается жить долго и хорошо. Как именно хорошо – почему-то, в отличие от всех президентов других стран, так же узнать до сих пор никто не может. Мне кажется, любого нормального человека со стороны должно раздражать, глядя, как он хорошо стоит под камерами рядом с Бушем и приятно рассказывает о достигнутом.

– Мы тоже в мавзолее его видели. Горцев тоже мог бы хорошо понять? В смысле, нечего терять?

– «Республика – это тот идеал, что нес на себе свет великого прошлого; и то сокровище, защита которого составляла задачу жизни и по утрате которого жизнь теряла смысл». Был такой непревзойденный образец добродетели в республиканский период Древнего Рима, Катон Младший, так это про него. Не уверен, что все горцы тянут на образец добродетели, но любой представитель культуры Запада понял их сразу и без пояснений. Что было потом, со стороны сильно напоминает реакцию людей в состоянии сильного стресса и в ситуации, далекой от нормальной. Так, наверное, тоже нельзя сказать, понятно, что ситуация не могла не быть для смертников стрессовой, я лишь хочу показать, как то же самое выглядело на взгляд постороннего. На выход подобной ненормальной ситуации из-под контроля практически все люди с параметрами активных программ выживания, если им перекрыть все выходы и не оставить совсем никакого выбора, в определенном отрезке времени реагируют одинаково: «Плевать…» В этологии то же поведение у животных носит название критической реакции. И только такое поведение особи тут является нормальной реакцией здорового жизнеспособного организма – отдельной особи или этнической культуры.

Это совсем не относится к области истерической реакции, ее, что уже действительно редкость, нельзя отнести даже к чеченским женщинам, двумя автоматными очередями встречавших русских «освободителей», как только те входили к ним в дом, аккуратно избегая зон бронежилета (если верить германской «Allgemeine Rundschau». Или «Allgemeine Zeitung» – я в них не разбираюсь, там все в готике.). Как то же самое называется на языке русских – весь мир уже оглох слушать. Это в ответ на удивление русских боевиков, что «я в ниво пападаю, а тот ни падаит». Любой физиолог скажет, что предельная форма стресса действует как сильный анестетик.

– Вот, елки, проблема. Как раз по этой причине умные люди придумали серию не из одиночных, а дублирующих выстрелов.

– Иначе говоря, можно допускать, что первоначально та «шоковая терапия» для русского правительства, которое не скрывает своего принципа идти на переговоры и «диалоги» только с теми куклами, которых само же ставит, откроенно издеваясь над горцами и просто над здравым смыслом, в действительности не предполагала никакого вреда детям – ситуация вышла, точнее, была выведена из-под контроля. Но можно, конечно, этого и не допускать. Любой представитель сравнительной этологии скажет, что как бы информ-структуры приоритетной нации громко ни уверяли Запад, разрушить ту занесенную в гены программу реакций взрослого на присутствие испуганного ребенка без того, чтобы не разрушить притом функции других сигнальных/воспринимающих систем и систем жизнеобеспечения, нельзя.

Так любимое официальными каналами руссиян сравнение относительно «зверей» здесь проходит плохо. У зверей как раз реакция тут однозначна. Любой павиан бросится в воду за чужим детенышем своего вида. Чтобы быть более убедительным, им нужно говорить точнее, каких именно животных они имеют в виду, потому что с равным успехом то же применимо и к пн. Я хочу сказать, что с появлением у Кормушки последнего русского правительства была пройдена точка обратимости – наступила фаза необратимости процесса: никто еще не знал, а школа и остальное уже ждали впереди, как месяц на горизонте.

– Так и запишем. В самом лучшем углу стены.

– Ну да. Садятся за стол, тоже плотно отужинав, кладут на сюжет с достаточно нерусской планетой достаточно русское наименование для нового героя (герой, по традиции, молодец, а в минуты особенной сердечной устроенности охотно и без акцента будет говорить сам с собой по-русски). Скажем, герой отправляется со всё той же известной миссией на какую-нибудь другую планету, совсем темную. Планета та по темности своей, конечно, еще пока далека от того, чтобы строить себе космос не на костях концентрационных лагерей, а на… Ну, не важно, на чем-нибудь. Тот герой, ясно, засучив рукава, принимается над своей миссией работать. И работает он над ней так, что трупы после него выносят непосредственно в братские захоронения – всё согласно устоявшейся традиции. Как можно было предположить сразу, миссия от полноты чувств заканчивается поножовщиной. И вкратце расстановка: герой, без акцента бормочущий в короткие периоды отдыха на «приоритетном» языке. И у него всемирно-историческая миссия, уже на другой планете. Попробуй предсказать примерный успех сюжета и его создателей в «приоритетной» среде. Называется шедевром нового времени. «Как непросто быть господом» (или как-то так, но точно – не: «Как трудно быть аллахом»).