Сергей Кургинян - Суд времени. Выпуски № 01-11

Сванидзе:Спасибо.

Млечин:Благодарю Вас.

Сванидзе:Прошу Вас, сторона защиты — вопрос свидетелю обвинения.

Кургинян:Скажите, пожалуйста, Вы, когда мы начинали разговор о Феврале, говорили очень много о значении геополитики. Тогда вопрос шел о том, что Февраль был…февралисты были правы, что нужна война до победного конца, что ее нужно вести, так сказать, именно вместе с Антантой и так далее, и тому подобное, с тем, чтобы вот держава была как можно мощнее. Ну, как мы знаем, эта война тогда шла за проливы, за, так сказать, Святую Софию и все прочее. Она не шла за комфорт своего населения, но Вы ее поддерживали. Значит, для Вас геополитическая мощь страны является позитивом?

Сахаров:Несомненно.

Кургинян:Скажите, пожалуйста, это геополитическая мощь страны, вот геополитическая, оставим все остальное, которую достиг Советский Союз со всеми, так сказать, окраинами, она может быть с чем-нибудь сравнена в истории России? Как геополитическая мощь.

Сахаров:Ну, что касается сравнения, то мы можем говорить и о времени XVIII века и о Екатерине, но это дальние времена.

Кургинян:Да.

Сахаров:Конечно, это была геополитика блестящая. И она дала блестящие результаты…

Кургинян:То есть геополитически…

Сахаров:Но дело все в том, что эта геополитика создавалась тогда малыми силами, малыми жертвами. Мы помним, как воевал Суворов, мы помним, как сохранил армию Кутузов, погубив 600-тысячную армию Наполеона. Но мы знаем, что мы, защищая свои геополитические интересы, российские, во время финской войны уложили в 6 раз больше солдат-красноармейцев на финском фронте. Мы знаем, что защищая свои геополитические интересы, мы уложили 26 миллионов, в отличие от других воюющих стран. То есть надо уметь геополитические интересы защищать умом, силами, умениями, принципами.

Кургинян:Но их надо защищать.

Сахаров:Их надо защищать, правильно.

Кургинян:Я понимаю, что их гениально защищало Временное правительство?

Сахаров:Но когда люди, которые пришли к власти, когда люди заняли эти позиции и когда они уничтожили, оттеснили целые сословия — и офицерство, и предпринимательство, и духовенство и прочее, и прочее. И когда они заняли подиум исторический, они показали что? Они показали коллективизацию — уровень…

Кургинян:Я понимаю, я понимаю это все…

Сахаров:…они показали индустриализацию, войну, блестяще выигранную большими жертвами.

Кургинян:Бога ради… Но Вы гораздо глубже, чем эта пропись…

Сахаров:Вот о чем идет речь.

Кургинян:…Гораздо глубже и умнее, чем эта пропись.

Сахаров:Вот об этом идет речь.

Кургинян:Я это… Ну, зачем она…? Вы — за геополитику?

Сахаров:Я — за геополитику.

Кургинян:За геополитику. Советский Союз…

Сахаров:Малыми силами, малыми жертвами.

Кургинян:Подождите. Ну, геополитику, Советский Союз, я прошу, я не к тому, чтобы Вас ограничить, — Советский Союз является несопоставимым триумфом геополическим, да? Берлина никогда не было в нашей сфере влияния. Кубы никогда не было в нашей сфере влияния. Геополитически — это триумф?

Сахаров:Замечательный триумф, который в 1991 году рухнул.

Кургинян:Понятно. Всё.

Сахаров:Это триумф.

Кургинян:Но это триумф?

Сахаров:Это триумф, который рухнул.

Кургинян:При чем здесь 1991 год?

Сахаров:Но он же рухнул?

Кургинян:Ну, зачем? Ну, когда-то все рушится.

Сахаров:Нет, же почему.

Кургинян:Цезарь же не отвечают за то, что рухнул Рим.

Сахаров:Ну, почему? Почему? Не все рушится. Не все рушится.

Сванидзе:Время истекло. Прошу Вас, сторона защиты, Ваш тезис, Ваш свидетель.

Кургинян:Мой дед, белый офицер, говорил матери, они жили тогда в Смоленске.

«Вот», — говорит, — «Смотри — идет красный солдат, его никто не бьет по лицу». Вы знаете, что били.

«Он добровольно идет в армию, у него достоинство, он профессию получает. Значит, они что-то сделали. Знаешь», — говорит, — «Что плохо?». Маме было лет 12.

«Что?».

«Вот», — говорит, — «Смотри — идет нищий, мы же им все отдели и не жалко, а они не могут распределить».

Я защищаю здесь большевизм. Не от лица совершенных преступлений товарищ Землячка и кого-нибудь еще, а от лица моего деда, который поддержал солдатский Совет в 1917 году и который вместе с ними воевал. От лица других людей, которые делали то же самое. И я буду приводить доказательства не тех — как говорят в таких случаях, «манная каша сама себя хвалит», — а их противников. Их противников, их смертельных противников, которые признают их заслуги во всем — в организации жизни, геополитике.

Я прошу вывести доказательства.

Сванидзе:Пожалуйста, доказательства защиты.

Материалы по делу.

Из мемуаров Великого князя Александра Михайловича: «…Хотя я и не большевик, однако, не мог согласиться со своими родственниками и знакомыми и безоглядно клеймить всё, что делается Советами только потому, что это делается Советами. Никто не спорит, они убили трех моих родных братьев, но они также спасли Россию от участи вассала союзников.

Некогда я ненавидел их, и руки у меня чесались добраться до Ленина или Троцкого, но тут я стал узнавать, то об одном, то о другом конструктивном шаге московского правительства и ловил себя на том, что шепчу „Браво!“».

Кургинян:Мы пока что говорим только о геополитическом результате. Мы говорим о геополитическом результате и о том, как эти результаты оценивались не одним Великим князем, а половиной белой эмиграции. Людьми, которые все это ненавидели, людьми, у которых отняли дома, благополучие — всё. Они сидели там, в Париже и везде, и если часть из них злопыхала, то другая часть кричала: «Браво! Наконец-то! Ура! Вот, вот, вот что-то случилось!» То же самое делали их… те люди из дворянского сословия, которые остались в стране.

Ахматова писала:

Значит, она писала о том, что ситуация была страшная, трагическая, как и все в истории. Да, в ней не было очень много хорошего. И в ней было много плохого. Но историческая жизнь России продолжалась. Продолжалось то главное, без чего не может быть страны — осталось государство. Это государство решало исторические задачи. Народ был собран в некоторое идеологическое поле и был ввёрнут… Как бы кончилось историческое исчерпание, кончилось разрушение народа, его диссипация, разрушение на мелкие единицы. Народ собрался вместе и встал под какие-то знамена. Он стал трудиться, он вместе…