Сергей Кургинян - Суд времени. Выпуски № 01-11

Ясин:Так это по всему миру. Вы последний крючок показываете.

Кургинян:Нет, почему, последний.

Ясин:Извините.

Кургинян:Посмотрите, посмотрите сюда.

Ясин:Извините, с 98-го года…

Кургинян:Этот подъем начался в 99-м году. Это уже не Гайдар. Это мы начали дикой ценой…

Ясин:Гайдар…

Кургинян:…вырываться из того, что создал Гайдар.

Ясин:Гайдар ушел из правительства в 93-м году.

Кургинян:Вот смотрите на эти цифры в 93-м.

Ясин:Ну и что?

Кургинян:Смотрите, вот это и пошло колом вниз, когда он ушел. Оно летело в эту преступную залоговую приватизацию.

Ясин:Еще добавьте, еще тогда добавьте…

Кургинян:И дальше оно стало здесь колом.

Ясин:Еще сюда добавьте рождаемость, включая тех женщин, которые не забеременели и так далее.

Кургинян:Ну, не надо…

Ясин:Ну, при чем здесь…

Кургинян:Не надо…

Ясин:Вы говорите одно…

Кургинян:Смысл заключается в том,…

Ясин:Смысл…

Кургинян:…что Вы сами понимаете…

Ясин:Нет.

Кургинян:…что произошло страшное. Вы только что сказали главное: еще не прорвались. У меня остался последний вопрос. Скажите, пожалуйста, сколько еще мы будем прорываться. Мы прорываемся 20 лет, еще не прорвались. 40? 60? До последнего человека? До последнего завода? Сколько еще?

Сванидзе:Сергей Ервандович, дайте возможность ответить.

Ясин:Почему Вы все хотите получить?

Сванидзе:Евгений Григорьевич, прошу Вас, отвечайте.

Ясин:Почему Вы все хотите свалить на Гайдара? Что Вы ничего … не ругаете Сталина?

Кургинян:Я не сваливаю все на Гайдара.

Сванидзе:Сергей Ервандович, Сергей Ервандович.

Кургинян:Я не сваливаю все на Гайдара. Я сваливаю все на государя-императора Николая II, конечно же…

Сванидзе:Сергей Ервандович, Сергей Ервандович.

Кургинян:…на Александра Невского, на татаро-монгольское иго.

Ясин:Не так.

Сванидзе:Уважаемый господин обвинитель, дайте возможность свидетелю ответить. Прошу Вас, Евгений Григорьевич.

Ясин:Значит, я просто… я просто коротко скажу уже. Обращаю внимание на то обстоятельство, что Гайдар работал в правительстве год: 92-й и несколько месяцев в 93-м — все. Значит, сейчас Вы все валите на Гайдара. Никто больше не виноват. Но так это ж легко.

Сванидзе:Всё.

Кургинян:Как это никто?

Сванидзе:Всё, всё, всё.

Ясин:А кто?

Кургинян:Все!

Сванидзе:На этом … на этом эпизод завершен.

Ясин:А, все! Понятно. Ясно.

Кургинян:И он в том числе.

Сванидзе:«Суд времени» в эфире нашего канала. Второй день слушаний по делу Егора Гайдара.

« Дали ли россиянам возможность стать собственниками введенные в 92-м году приватизационные чеки?».

Пожалуйста, сторона защиты, прошу Вас.

Млечин:Ксения Валентиновна, давайте Вы как молодой человек, молодой экономист. Дали возможность или нет?

Юдаева:Вы знаете, я, во-первых, сначала хочу сказать про Егора Тимуровича. Мы здесь много что говорим. Вы знаете, у меня к этому вот какое отношение. У нас экономика, которую он получил в наследство от того периода, который был до него, она была очень сильно больна. И, на мой взгляд, Егор Тимурович был врачом, который сделал этой экономике очень тяжелую операцию. И мы все, во-первых, знаем, что это всегда риск, да, и в случае с Егором Тимуровичем это был один вообще единственный врач, который взялся, да, и судить Гайдара за эту болезнь, я считаю, что бессмысленно.

Млечин:А теперь вопрос — он вылечил болезнь-то?

Юдаева:Ну, я думаю, что сейчас мы видим, что пациент все-таки подает … выздоравливает… подает… подавал он признаки жизни давно … более-менее выздоравливает, хотя, конечно же, он еще не выглядит абсолютно идеально здоровым.

Млечин:Насчет приватизации. Есть ощущение все-таки обиды общества: досталось-то немногим, а остальным — нет. Есть ощущение обиды, и это будут помнить. Получилось, одним досталось, а нам нет, а почему?

Юдаева:Вы знаете…

Млечин:А могло, может быть, по-другому, чтобы всем досталось?

Юдаева:Управлять собственностью — это не так просто. Это, в общем, целая, достаточно серьезная наука. И дело не в том, что в 92-м году, в 91-м году у нас не было людей, у которых, там, не было денег, чтобы их купить.

Сванидзе:Ваше время истекло.

Юдаева:Было мало людей, кто мог бы ей управлять.

Сванидзе:Ксения Валентиновна, Ваше время истекло.

Юдаева:Вот они только сейчас появляются.

Млечин:Спасибо. Благодарю Вас.

Сванидзе:Прошу Вас, сторона обвинения, можете задать вопрос свидетелю защиты.

Кургинян:Значит, я хочу сказать одно — как Вы считаете, вот эта … вот эта метафора «пациент» и все прочее — она относится к демократической культуре? Она допустима? Вы могли бы произнести ее во Франции, например, сказать, что французское общество — это больной, который должен пройти через определенный период? Вот Вы можете услышать это в устах французского, израильского, британского политика? В какой стране мира в принципе фраза, метафора, о том, что нужен болезнь и хирург, да?…

Млечин:В Англии в 60-х и 70-х годах — на каждом шагу — «больное общество».

Кургинян:«Больное общество» — это не вопрос хирургии. Считаете ли Вы, как человек, как женщина, у нас когда-то говорил Галич «как мать заявляю, как женщина», правомочной саму метафору, которую Вы применили? Она демократична?

Юдаева:В отношении экономики… в отношении… я это применила…

Кургинян:В отношении общества.

Юдаева:…в отношении экономики. Я сказала, что советская экономика была больна. Сейчас, я уверена, что это можно сказать, вот конкретно сейчас, в отношении, например, экономики и состоянии бюджета Греции, да, и там сейчас проводятся, в общем, очень похожая и по силе, и по влиянию на общество операция. То же самое сейчас происходит в Великобритании…

Кургинян:Общество поддерживает эту операцию?

Ясин:Конечно.

Кургинян:Прекрасно.

Юдаева:Общество…

Кургинян:Значит, общество должно твердо знать о том, что с ним делают.

Юдаева:Ну, послушайте, греческое общество точно так же сейчас возмущается…

Кургинян:Вот греческое общество вам покажет, когда вы захотите с ним операции проводить без его спроса. Так вот, смысл заключается в том, что когда общество, не спросясь его, начинают хирургическим образом оперировать, оно раз и навсегда понимает, что вы обещали ему демократию, но дали что-то совершенно другое. Потеря демократии и дискредитация ее непоправимы ничем. Ничем. Это было сделано. Это было сделано в этот момент. И Вы это развиваете.