Дмитрий Рогозин - НАТО и Россия. Наш ответ на угрозы Запада

Во-вторых, если вы посмотрите, где у нас экономический рост, несмотря на, по сути дела, кризис, пока особенно никуда не ушел, и у нас, так же, как в Европе, в основном промышленность особенно не развивается, либо развивается очень малыми темпами.

Но если вы возьмете нашу промышленность – авиапром, ракетно-космическая, радиоэлектронная, судостроение, – у нас показатели роста по итогам 2013 г. – это 15–17 %. То есть за счет именно той промышленности, про которую мы говорим как ВПК, у нас вся остальная промышленность не рухнула, а наоборот, держится.

Это точка роста для нее, та самая курица, которая несёт золотые яйца. Поэтому наоборот, – все будущие налоги, все будущие бюджетные деньги будут здесь выращиваться, а не где-то еще. Это первое.

Второе – это в принципе разумно. Мы все равно сейчас будем покупать новое оборудование, технологии, станки, – у нас федеральная целевая программа развития ОПК, она стоит 3 триллиона рыбьей. Зачем нам вести это новое оборудование и ставить его в старых заводах где-нибудь в центре Москвы, где мы и рабочих высококвалифицированных не можем набрать. 40 тысяч рублей в месяц для Москвы – это невысокая зарплата, – скажут москвичи. А для Омска это очень высокая зарплата и для Красноярска тоже. Там мы наберем не те же самые деньги намного более квалифицированных специалистов, чем в столичных городах.

И второй момент – те же самые станки. Если мы все равно их покупаем, не проще ли нам открыть стартап, то есть новое производство в Восточной Сибири, где огромные, большие предприятия уже есть – туда завести полностью модернизированное производство, развернуть его, набрать людей на хорошую зарплату и сделать образцовое производство, чем здесь, в этих пробках, в этой кучности пытаться что-то делать – это не даст нам никакой производительности труда, ничего.

Поэтому то, что мы предлагаем – это рациональное использование тех денег, которые страна выделила на модернизацию собственной промышленности.

А. КУРЕННОЙ: Кстати, там и до сырья ближе.

С. БУНТМАН: Но для этого проекта необходима инфраструктура, легкость коммуникаций и подравнивание уровня жизни. Тут целый комплекс проблем.

Д. РОГОЗИН: Это абсолютная правда. Потому что страна с таким количеством часовых поясов без быстрого и дешевого транспорта будет разорвана. На одной из конференций в Новосибирске я использовал некую игру речи. Когда мне говорят Дальний восток, я говорю – он не должен быть для нас «дальний». Это для нас должен быть родным, этот Дальний Восток.

Что я имел в виду – не тупое переименование. Я имел в виду другое. Ментально повернуть собственную голову в том плане, что надо сделать для того, чтобы он фигурально не был Дальним. Как сделать билеты дешевыми, развить коммуникации. Это я имел в виду.

Вы абсолютно правы, когда ставите этот вопрос. Когда мы будем переносить промышленность, точнее, создавать заново, по сути дела, большую промышленность в Сибири, рядом с Тихим океаном, в этих перспективных регионах, мы, конечно, говорим о том, что нужен мощный шаг, чтобы обеспечить транспортную доступность.

Но для этого мы уже предприняли кое-что. Я создал, – не люблю бюрократические выражения, но по сути дела, рабочую группу при правительстве, куда вошли все авиационные компании и государственные, и частные – все, и все авиационные производители. Они, оказывается, раньше вообще не встречались друг с другом.

То есть, промышленность производит технику в абстракцию какую-то, не понимая, в чем состоит рынок, не разговаривая с авиакомпаниями, в каких самолетах они нуждаются, какой классности, вместимости, экономичности. А авиакомпании, разочаровавшись в нашей промышленности – разве может наш авиапром произвести что-то путное, тем более что в последнее время ничего не было – возьмем-ка «Боинги», «Аэрбасы», и еще под них запросим льготы по закупкам. Вот сейчас мы этот порочный круг разорвали.

С. БУНТМАН: Ну, только еще надорвали.

Д. РОГОЗИН: Надорвали. Но сейчас пойдут наши первые самолеты. Я имею в виду не только «Сухой-Супер-Джет», который мы, безусловно, доведем до ума, – все равно уже деваться некуда, сделаем этот самолет нормальным, и уже многое, что для этого сделано.

Но у нас с 2015–2016 гг. пойдет в серию «Яковлев-242», МС-21. Это самолет, который закроет огромный сегмент. Причем, мы его делаем с двумя двигателями – один проект «Уитни», североамериканский двигатель, в основном для экспорта и продаж. А внутри мы делаем хороший новый двигатель, уже заканчиваются работы – на «Пермских моторах», 14-тонный двигатель, который для нас будет палочкой-выручалочкой.

Это будет самолет, который ворвется во внутренний рынок, а оптом мы будем наращивать и внешние продажи.

Дальше мы переходим к дальнемагистральным широкофюзеляжным самолетам – вместе с «антоновцами». С этой фирмой мы рассматриваем сейчас новую линейку самолетов взамен тех, которые покрывают часть рынка и предназначены для перелетов из одного региона в другой. Это крайне важно, потому что у нас многие регионы не имеет возможности общаться друг с другом, кроме железных и автодорог.

Я не поставил во главу этой группы бюрократа, я взял практика. Пригласил Александра Рубцова, это лизинговая компания. Авиационный лизинг всегда по середине между производителем и авиакомпанией. И Саше дал все необходимые возможности поддержки со стороны аппарата правительства – говори, что тебе надо, мы все выпустим – любое распоряжение, постановление. Но ты организуй работу, стань мостиком между эксплуатантами авиатехники и ее производителями.

И работа пошла. Более того, они теперь уже без меня там все встречаются, организовались, уже прошло третье заседание, и в конце декабря они должны мне выдать на-гора всю линейку потребностей в российской авиатехнике на период до 2025 г. То есть, мы расширяем горизонт планирования.

И я понял, что необходимо российской промышленности – не инвестиции, не деньги, – организация дела необходима. Просто нужно людей всех организовать, системно поставить перед ними задачу, распределить полномочия, делегировать их – и вы увидите, как вдруг, казалось бы, мёртвая ситуация оживляется.

С. БУНТМАН: Все-таки я о своем – как с внутренними тарифами по России будет?

Д. РОГОЗИН: Я уверен, что все изменится.

А. КУРЕННОЙ: На Дальнем Востоке, помимо космического кластера есть возможности для развития авиационного сектора и мощности для судостроения. Есть планы по развитию судостроения?

Д. РОГОЗИН: По судостроительным заводам – можно их назвать «корабелами» – красивое слово, – на Тихом океане мы сейчас оживляем ряд производств, в частности, практически восстановили ДальЗавод во Владивостоке, он будет решать судоремонтные задачи. А большой проект у нас связан с заводом «Звезда» – это бухта Большой камень.