Александр Щелоков - Свидетели истории

Не вышло!

По долинам, по взгорьям вперед шли полки и дивизии Красной Армии. Шли, с боями освобождая Приморье, — последний оплот белой армии и интервенции. В составе отдельной кавалерийской бригады закончил на Тихом океане большой поход мой отец — Александр Александрович.

Он видел, как оставляли советскую землю последние подразделения японской армии, приведенные в нашу страну „крепким“ генералом Оой.

Он видел, как с Владивостокского рейда снимались и уходили в морскую даль „крепкие“ японские крейсеры.

Не знаю, как для кого, а для меня мягкий рисовый рубль магазина Симады — красноречивый свидетель истории. И урок. Потому теперь лежит „временщик Петрушка“ в окружении настоящих денег, на которых изображены РАБОЧИЙ, КРЕСТЬЯНИН, КРАСНОАРМЕЕЦ.

Год тысяча девятьсот девятнадцатый.

Июль.

С раннего утра собрался и толчется народ на Сухаревке. Здесь главный московский рынок, известная на всю страну барахолка. Где все продается, все покупается. Важно денег с собой иметь мешок или товар ходовой, спросом пользующийся.

Кто только не побывает здесь за день! И красноармеец в выцветшей гимнастерке, и приезжий провинциал в линялой рубахе: с мануфактурой в стране не просто — идет война. Здесь встретишь и крестьянина в сапогах, намазанных дегтем, и москвичей — в картузах и шляпах, чинных, деловых, по-столичному важных.

На барахолке — не в магазине. Здесь сразу ничего не продают и не покупают. Сначала продавец оглядывает покупателя, а покупатель изучает товар. Оба думают, примеряются. Потом торгуются упорно и рьяно — один боится продешевить, другому кажется, что он переплачивает.

Вот рабочий в пестрой рубахе, подпоясанной витым шнурком, торгуется с сапожником. Сапоги вроде бы хорошие, но дороговаты. Каждый ведет борьбу за свой рубль напористо и горячо. Наконец ударили по рукам. Покупатель полез за пазуху, вынул деньги. Пачка толстая, бумажки в ней новые, еще краской пахнут. А продавец вдруг отшатнулся и не берет.

— Мы ж договорились! — удивился покупатель.

— Не, хозяин, таких мне не надо, — ответил ему продавец.

— Почему?!

— Фальшивые это деньги, — пояснил продавец и стал свой товар в холстину завертывать. — Право слово, фальшивые.

В глазах покупателя появились растерянность и сомнение.

— Как же так? Мне их в кассе выдали. На заводе…

— А вот так и фальшивые, — терпеливо объяснял сапожник. — Мне третьего дня сват десятку показывал. На ней так прямо и написано: „Деньги для дураков“. Это, значит, сперва их большевики с такой надписью выпускать собирались, да потом спохватились. Только поздно. Правда — она на свет вышла.

Рядом с беседующими оказался гражданин в шляпе-котелке. Прислушался, заговорщицки подмигнул сапожнику. Спросил, кивая на рабочего:

— Не верит товарищ? Мы его убедим.

Придвинулся, достал из кармана купюру. Развернул на ладони.

— Читай!

— Мать честная! — И в самом деле бумажка была точно такая, что в кассе мастерской выдавали, но на ней черными буквами начертано: „Деньги для дураков“.

— Возьми, если хочешь, — предложил господин в котелке и объяснил: — Дурят вас, мужиков. Теперь ведь всем известно, на кого большевики работают. На германца! Настоящие царские денежки прикарманивают, а народу дают взамен свои, фальшивые. Потом с богатством в Германию умотают, а Россию по ветру пустят…

Трудно сказать, как бы разговор пошел дальше, но приблизились двое.

— ВЧК, — сказал один спокойно и строго. — Предъявите документы, граждане.

Котелок было рванулся в сторону, да его взяли за локоток. Тихо, но очень крепко.

— Спокойно, гражданин. Вам придется пройти с нами.

В отделе, куда доставили задержанного, с ним беседовал молодой комиссар с усталым лицом и покрасневшими от недосыпания глазами.

Значит, вы, — сказал он, просматривая документы задержанного, — Яичников Степан Арсентьевич. Мещанин.

— Так точно с.

— И на Сухаревке вы были по делам? Это ваши деньги?

Следователь указал на толстую пачку кредиток, изъятых у задержанного при обыске. Перетянутая красной резинкой, она лежала на столе.

— Так точно-с, мои.

— Сколько тут?

— Ровно тысяча…

— И вам не хватило их, чтобы купить собаку?

— Какую собаку? — деланно удивился Яичников. — И в уме не держал покупать.

— Тогда почему вы решили, что на эти деньги не купишь ее?

Следователь взял в руки пачку десятирублевых купюр, снял с них резинку и вынул из середины одну бумажку.

— Читайте.

Задержанный опустил голову.

— Не хотите? — спросил следователь. — Тогда могу я. Вот: „На эти знаки теперь не купишь и собаки“. Остроумно, верно? Подобных купюр в пачке сорок шесть. Это ваше творчество?

— Нет.

— А чье?

— Не знаю.

Запирательство не помогло. Изучая факт за фактом, чекисты доказали, что Яичников не случайно заблуждавшийся обыватель, а тайный агент ОСВАГа.

Была в годы гражданской войны такая контрреволюционная организация — деникинское „Осведомительное агентство“. Его специально создали для ведения подрывной пропаганды против Республики Советов и Красной Армии.

Чем только не промышляло агентство! В его типографиях печатали фальшивые номера „Правды“, „Известий“, „Бедноты“. Там же изготавливались подложные издания законов РСФСР, подделывались и распространялись лживые „приказы“ по Красной Армии.

По методам и патологическому антисоветизму писаки из ОСВАГа были прямыми предшественниками фашистских пропагандистов. Именно в ОСВАГе решили использовать в контрреволюционных целях денежные знаки РСФСР. На них типографским способом делались дурацкие по смыслу надпечатки вроде: „Теперь на эти знаки ты не купишь и собаки“, или „Эти деньги то же, что фальшивые“, или „Комиссары набивают свои карманы настоящими деньгами, а народу дают такие, которые нигде не будут приниматься“.

Печатную продукцию такого рода переправляли через фронт и темные личности — кто за плату, кто просто из ненависти к Советам — пытались распространять ее в пароде.

Господин Яичников был врагом идейным. Поняв, что ему не уйти от ответа, он сбросил маску:

— Все одно, граждане комиссары, вам не удержаться. И деньги ваши — фук! — Яичников дунул на ладонь, будто сдувал с нее что-то. — Нечем вам обеспечивать их силу. Нет у вас золота. Оно в надежных руках.

— Надежные руки — это Колчак? — спросил следователь.

— Так точно, Колчак. Александр Васильевич. Его признали Англия и Америка…

— Добавьте Японию и Чехословакию, — иронически посоветовал следователь.

— Добавлю, — согласился Яичников. — И еще скажу, что у Александра Васильевича золотой запас России. Это сила особая. Вы ее еще узнаете.