Александр Щелоков - Свидетели истории

Вечерами, когда спадал жестокий зной и с гор начинала течь прохлада, Карабай рассаживал нас в кружок на помосте, который был сооружен над арыком и брал в руки домбру. Едва тренькая струнами, начинал рассказывать "ертек" — сказку. В сказках у него жили трудолюбивые добрые люди, и рассказ о них шел под мягкий аккомпанемент струн. Но вот появлялись злые и коварные враги. Домбра начинала стонать, и мы сжимались, ожидая несчастья…

До сих пор помню тихие вечера, шелест ветра в листве и луну — то широколицую, по-азиатски скуластую, то узкую, остророгую, сверкающую как лезвие персидской сабли.

Помню и солнце, жгучее, пронзительное. Едва поднявшись над горизонтом, оно сразу начинало досаждать людям. А когда наступал сарытан — самый знойный период лета, — всей природе становилось невмоготу. Ослепительное полыхание рождало колючие суховеи, от касаний которых увядали листья растений. Целыми днями жажда, как чужая рука, сжимала горло. Стихало щебетание певчих птиц, и только пестрые удоды, будто жалуясь за всех сразу, ухали уныло и резко.

У северян провожание ночи и встреча Солнца — это праздник и радость. Солнце на Севере — добрый друг, источник тепла и света.

На юге встреча летнего Солнца утром — это начало ожидания ночи, начало испытаний на выносливость, прочность, терпение. И длина у таких испытаний — целая жизнь.

Зато Луна здесь — предвестник прохлады и отдыха. Она покровительствует поэтам и влюбленным.

Восходит Луна, и суету будней сменяет умиротворение сказок.

Рассказывала их своему повелителю неутомимая на выдумки Шахразада.

Рассказывали и рассказывают их своим детям отцы и матери, внукам — бабки и деды. Рассказывал их нам добрый аксакал Карабай.

— Было это давно, — начинал он под треньканье домбры. — Мой отец не помнит, дед не помнит. Наверное, это случилось тогда, когда еще отца его отца на свете не было.

Наши горы тогда были еще маленькие, и рог не вырос у великого Искандера.

Было это далеко, далеко отсюда. Надо десять дней ехать на верблюде, десять дней на коне скакать, и еще десять дней пешего пути останется. Сперва нужно пересечь большие черные пески, где нет воды и живут только вараны и черепахи. Выдержишь — пойдешь дальше. Не выдержишь — останутся твои кости белеть под барханом. Кто дальше пошел, три раза должен пересечь большие горы, стороной обойти великую воду, которую пить нельзя. Только тогда дойдешь…

Затем Карабай рассказывал, как огромный город со множеством людей и богатыми базарами осадили захватчики. Много дней и ночей кипела битва. Не смогли одолеть пришельцы крепких стен. Не дрогнули осажденные. И тогда начали враги учинять подкоп. Рыли по ночам, как воры. И торжествовать бы им победу, но вышел на небо месяц с яркой звездочкой. Тайное стало явным. Город был спасен. Зато с тех пор передают люди друг другу память о добром месяце и звезде великого счастья — Эль Терек…

Много позже узнал я, что в виде сказки Карабай излагал нам, детям, одну из легенд о том, как месяц стал эмблемой мусульманских стран. Почему к нему у людей такое уважение.

Легенды всегда объясняют что-то не совсем ясное для людей. Но если идти от фактов, то на ранних ступенях развития цивилизации Луна была более удобным мерилом времени, чем Солнце. У ночного светила более четко выражены фазы развития, которые легко рассчитать и предугадать. И расположение Луны на фоне созвездий определять значительно проще, чем Солнца. Это все и сделало возможным создание лунного календаря.

Лунная хиджра четко запечатлена на монетах восточных стран.

Вот перед нами марокканский дирхем. На нем дата — 1384. Теперь читатель уже не ошибется, не подумает, что монета пришла в наш век из седой старины. Небольшой подсчет, и мы узнаем, что она родилась в 1965 году по григорианскому календарю. Ба, да вот они — обе даты — хиджры и европейская — рядом. Такое сейчас можно встретить часто на монетах мусульманских государств. А если дата одна?

Приходится прибегать к пересчету. Только не думайте, что все трудности для вас позади. Прежде всего не так-то просто, оказывается, определить дату лунного нового года. Она в системе летосчисления по хиджре плавающая. Например, в 1978 году новый год пришелся на 2 декабря, в 1979-м — на 21 ноября, в 1980-м — на 9 декабря. Есть и еще кое-что такое, чего без дополнительных знаний не преодолеть.

Петя — ученик пятого класса. Петр Петрович — инженер. Показываем обоим табличку:

I. IV. X. L. С.

Спрашиваем: Что означают эти знаки?

Петя: Это римские цифры.

Петр Петрович: Один, четыре, десять, пятьдесят и сто.

Оценка "отлично". Верно?

Показываем вторую табличку:

2, 4, 5, 8, 0.

Спрашиваем: Какие это цифры?

Петя: Два, четыре, пять, восемь, ноль.

— Откуда они пришли к нам?

Петр Петрович: Эти цифры пришли с Ближнего Востока. Они арабские.

Опять "отлично", не так ли?

Третья табличка:

И тот же вопрос.

Петя: Не знаю.

Типичный ответ типичного школьника. Раз "не знаю", то и думать незачем.

Петр Петрович: Скорее всего это знаки клинописи.

— Что-нибудь знакомое в них для вас есть?

— Нет, ровным счетом ничего.

Тут бы и двойку можно было обоим поставить, да не за что. Хотя знаки, изображенные на третьей таблице, — это арабские цифры, для нас они — арабские незнакомцы.

Что поделаешь, таких парадоксов в жизни немало. В Турции не умеют делать кофе по-турецки. Американские горки в увеселительных парках американцы называют русскими.

Те цифры, которыми мы пользуемся, действительно по происхождению арабские. В Европе их оценили за простоту и красоту начертания. Они хорошо запоминаются, мало похожи одна на другую. Так, во всяком случае, кажется нам.

А вот самим арабам более удобными показались иные начертания знаков. Познакомимся с теми цифрами, которые сегодня являются в подлинном смысле слова арабскими:

Теперь вроде бы все сложности позади и можно без труда определять даты и номиналы монет мусульманских государств.

Однако не торопитесь. Трудности возникают, казалось бы, на ровном месте. И вот почему.

Ислам строго-настрого запрещает воспроизводить живые существа изобразительными средствами. И все же убить в людях стремление к рисованию религии не удалось.

Художники Востока до удивительных высот подняли искусство орнамента. Сколько великолепных рисунков, состоящих из одних только линий — переплетающихся, убегающих друг от друга, соединяющихся и образующих чудо-узоры, сохранили на себе стены гробниц, мечетей, старинная керамика, ковры.

Своеобразным видом искусства стало арабское чистописание, которое я бы назвал "живописанием". Сложить буквы в орнамент, сплести из слов узор, сделать надписи украшением — не так-то просто. Восточные художники это делают. Родилось несколько стилей начертания букв и цифр — куфи, сульс, насх…