Коллектив авторов - Что мы думаем о машинах, которые думают [Ведущие мировые ученые об искусственном интеллекте]

Постоянная работа защищает от перемен, гарантируя работнику стабильный источник дохода, при том что он вполне мог бы зарабатывать больше, будь они фрилансером или предпринимателем. В свою очередь, работодателю, вероятно, не нужен работник в течение всего года, но он готов платить за стабильный доступ к необходимым кадровым ресурсам. Таким образом, постоянная занятость обеспечивает стабильность, но не вполне оптимальна для обеих сторон. Если работников повсеместно заменить автоматами, то нам потребуется способ для восстановления этой стабильности.

Еще одна проблема — универсальность разумных машин. В 1965 году британский математик Ирвинг Джон Гуд написал, что «сверхразумная машина сможет создавать еще более умные машины; вне всякого сомнения, произойдет „взрыв разума“, а разум человека останется далеко позади. Таким образом, сверхразумная машина — это последнее изобретение, которое когда-либо совершит человек» {6} 6 I. J. Good, «Speculation Concerning the First Ultraintelligent Machine», Advances in Computers, vol. 6, 1965. [И. Дж. Гуд. Рассуждения о первой сверхразумной машине // «Достижения вычислительной техники», номер 6, 1965 г.]. . Реальность оказалась немного сложнее.

Как вид мы, конечно, ценим разумность (в названии Homo sapiens есть это слово), но в реальном мире она — лишь одно из качеств. Самые умные люди не всегда самые успешные; мы не всегда принимаем наиболее мудрые меры. Недавно я целый час читал про Ближний Восток и много думал. И я не нашел решения. Теперь представьте гипотетическую Форсированную сверхразумную машину (такую, как у Ника Бострома), которая может думать как самый умный из людей, но в тысячу раз быстрее. Сомневаюсь, что и она найдет решение. Теория сложности вычислений обнаруживает широкий класс проблем, непосильных для разума — в том смысле, что, независимо от того, насколько вы умны, ни один из подходов не будет лучше перебора всех возможных решений. Для решения таких проблем не хватит никакой вычислительной мощности.

Конечно, есть множество ситуаций, в которых вычислительная мощность действительно нужна. Если я хочу смоделировать движение миллиардов звезд в Галактике или начать конкурировать на высокоскоростных биржах, то помощь мне не помешает. Компьютеры как таковые — это инструменты, встраиваемые в определенные ниши для решения задач социальных механизмов, которые мы создаем. Искусственный интеллект — просто еще одно изобретение, изменяющее социум, как тот же двигатель внутреннего сгорания, лопата, канализация или кондиционирование воздуха. Надо думать о том, как создать механизмы, которые упростят решение проблемы сложности мира. Надо проявлять осторожность при использовании систем ИИ, потому что у них случаются неполадки. В равной степени надо проявлять осторожность и при использовании систем без ИИ, потому что у и них случаются неполадки. Я не скажу уверенно, какие системы в целом безопаснее и надежнее — с ИИ или без него. Я предлагаю использовать инструменты, которые лучше всего подходят для конкретной задачи, независимо от того, есть на них наклейка «ИИ» или нет.

Умение рассказывать и понимать истории — главная отличительная черта человеческого ума. Если принять это, становится понятно, почему в стремлении к более совершенной вычислительной теории человеческого разума исследователи пытаются научить компьютер рассказывать и понимать истории. Но надо ли нам пожелать им успеха в этом начинании?

Учебники по писательскому мастерству всегда делают упор на то, что писать хорошие истории — значит сначала их прочитать, и прочитать много. Начинающим авторам советуют погрузиться в великие истории, чтобы постепенно выработать глубокое, не обязательно осознанное понимание того, как они работают. Люди учатся рассказывать истории, изучая то, как это делали когда-то давно, а потом — если у них достаточно воображения — делают так, чтобы старые истории выглядели новыми. Несложно представить, как компьютеры в совершенстве овладевают этим умением в ходе такого процесса погружения, ассимиляции и рекомбинации, только намного-намного быстрее.

На данный момент практические эксперименты со сгенерированными компьютерами историями не сильно впечатляют. Это корявые, скучные и пресные тексты. Но способность человека создавать произведения искусства и испытывать наслаждение от их созерцания эволюционировала в ходе многих и многих веков, от самых примитивных форм; так же будут эволюционировать и машины, только намного, намного быстрее.

Когда-нибудь роботы захватят весь мир. Антиутопические варианты меня беспокоят не так сильно, как возможное появление машин, создающих искусство. Искусство — это то, что, по-видимому, отличает людей от прочих тварей. Это то, что позволяет нам так гордиться собой. При всех мерзостях, встречающихся в истории человечества, по крайней мере, мы написали несколько действительно хороших пьес и песен, изваяли кое-какие сто́ящие скульптуры. Если человеческие существа больше не будут нужны для того, чтобы создавать искусство, то на кой черт они вообще будут нужны?

И все же стоит ли мне расстраиваться? Почему мир, в котором появится больше великих произведений искусства, должен обязательно стать хуже? Может, и не станет. Но эта мысль все равно меня печалит. Хоть я и считаю себя непримиримым материалистом, наверное, и у меня есть некая предательская надежда на дуализм тела и духа. Я хочу верить в то, что эволюционирующих по определенному плану алгоритмов и грубой вычислительной мощности недостаточно и что творчество всегда останется загадочным и магическим процессом или, по крайней мере, настолько сложным, что его нельзя будет механически скопировать.

Конечно, машины могут нас перевычислять и перегнать. Очень скоро они с легкостью будут проходить тест Тьюринга. Но кому какое дело? Пусть они делают всю свою сложную работу. Пусть они общаются, болтают. Но когда машины смогут писать картины и музыку лучше, чем мы, и когда их истории станут более захватывающими и трогательными, чем наши, нельзя уже будет отрицать того, что и мы сами — всего лишь мыслящие и создающие искусство машины, к тому же морально и физически устаревшие.

Сторонники искусственного интеллекта склонны представлять себе утопическое будущее, в котором добродушные компьютеры и роботы будут служить человечеству и дадут нам возможность достичь неограниченного благосостояния, покончить с бедностью и голодом, победить болезни и смерть, достичь бессмертия, колонизировать Галактику, а когда-нибудь даже покорить всю Вселенную и достичь точки Омега [53] Согласно философу и теологу Пьеру Тейяру де Шардену, это состояние максимальной сложности, организованности и сознания, к которому стремится Вселенная. — Прим. ред. , где мы станем богом — всеведущим и всемогущим. Скептики видят антиутопическое будущее, в котором злобные компьютеры и роботы нас всех завоюют, сделав своими рабами, или же станут нас подавлять и тем самым остановят или даже повернут вспять научный и технический прогресс.