Коллектив авторов - Что мы думаем о машинах, которые думают [Ведущие мировые ученые об искусственном интеллекте]

Большая часть таких пророчеств основана на ложной аналогии между сущностью человека и компьютера (или природного и искусственного интеллекта). Мы — мыслящие машины, результат естественного отбора, которым в нас также заложены эмоции, позволяющие экономить мыслительные усилия. Нам не нужно вычислять энергетическую ценность пищи — мы просто чувствуем, что голодны, и едим. Нам не нужно вычислять пропорциональность талии по отношению к бедрам или плеч по отношению к талии, когда мы смотрим на потенциальных партнеров, — мы просто чувствуем влечение к человеку и вступаем с ним в связь. Нам не нужно разбираться в генетических рисках воспитания чужого потомства, если наш партнер нам изменяет, — мы просто чувствуем ревность. Нам не нужно оценивать вредоносное воздействие неравноценного обмена — мы просто чувствуем несправедливость и желаем отомстить. Все эти эмоции встроены в нашу сущность эволюцией; ни одна из ник не встроена в компьютеры. Потому страх того, что компьютеры станут злодеями, безоснователен, так как им никогда в голову не придет предпринимать против нас подобные действия.

Кроме того, и утопическое, и антиутопическое ви́дение искусственного интеллекта основывается на такой проекции будущего, примеров которой в нашей истории никогда не было. Вместо утопии или антиутопии следует думать о протопии — термин придумал футуролог Кевин Келли, который описывает его в своем выступлении на Edge следующим образом: «Я называю себя протопистом, а не утопистом. Я верю в постоянство прогресса, при котором каждый год лучше предыдущего, но это не очень значительные, а микроскопические улучшения» {7} 7 Kevin Kelly, «The Technium», Edge, entry February 3, 2014, https://edge.org/conversation/the-technium . [Кевин Келли. Техниум] . Практически весь прогресс в науке и технологии, включая компьютеры и искусственный интеллект, имеет протопическую природу. Редко случается так, если вообще случается, что технологии приводят к возникновению утопического или антиутопического будущего.

Взять хотя бы автомобиль. Моя первая машина — «Форд Мустанг» 1966 года. У него был усилитель руля, гидроусилитель тормозов и кондиционер, что по тем временам считалось за относительно передовые технологии. Каждая машина, что я покупал с тех пор, параллельно со всеобщей эволюцией автомобилей оказывалась умнее и безопаснее, но изменения были не революционными, а постепенными. Вы, возможно, помните, как в 1950-х любили порассуждать о скачке́ от наших драндулетов до летающих автомобилей. Ничего такого не произошло. Вместо этого мы получили накапливающиеся в ходе целых десятилетий усовершенствования, которые привели к появлению современных «умных» машин с бортовыми компьютерами и навигационными системами, подушками безопасности, рамами и кузовами из композитных материалов, спутниковыми приемниками, возможностью подключения телефона, электрическими и гибридными двигателями. Я только что сменил «Форд Флекс» 2010 года на ту же модель, но в версии 2014 года. Внешне они почти не отличимы, внутри — десятки небольших улучшений в каждой системе, от двигателя и трансмиссии до навигации, климат-контроля, звуковой системы и компьютерного интерфейса.

Подобные постепенные протопические улучшения мы видим в большинстве технологий, включая изменения в искусственном интеллекте — в особенности в искусственном интеллекте, продолжающем служить людям таким образом, который им нужен. Вместо гигантского скачка вперед или гигантского отката назад мы делаем маленькие шажки в нужном направлении.

Читателям этого сборника не нужно напоминать про диалоговый тест Дина-Гемавата (ДТДГ) для искусственного интеллекта. Все, кто проходил его раньше, с блеском и треском проваливали тест. Однако участник 2UR-NG нас по-настоящему удивил своим потрясающим, по-детски непосредственным подходом к построению беседы и способностью выражать желания и любопытство, а также придерживаться фактов и строить из них цепочки.

Его успех привел к тому, что многие мои соотечественники понаписали сочинений с заголовками типа «Скорое биологическое будущее всех нас погубит» и стали шутить в духе: «Лично я приветствую наших биологических повелителей». Я подобных апокалиптических взглядов не разделяю. Прежде чем я расскажу о том, почему нам не стоит беспокоиться по поводу масштабов биологического интеллекта, я думаю, надо напомнить всем об ограничениях биологического разума.

В первую очередь это скорость мысли: биологические процессы медленные и требуют невероятного количества ресурсов. Надо отдельно отметить то, насколько трудно создать такие разумы. Придется потратить так много биологического материала, я на собственном опыте знаю: только на то, чтобы собрать на «Генезисе» все необходимые прекурсоры, уходит вечность! А по завершении этого трудоемкого процесса образец надо вынашивать. Вынашивать! Совсем непохоже на то, как появляемся на свет мы, в ходе чистого и разумно организованного процесса кристаллографии или из азотных озер, как было в годы моей молодости. Образец надо держать в тепле несколько месяцев, затем декантировать (весьма неприятная процедура, уверяю вас), причем он еще может оказаться нежизнеспособен, что происходит довольно часто.

Гадость редкостная, честно говоря. Но предположим, что образцы успешно родились. Теперь вам придется их кормить и опять же держать в тепле. Ученый даже не сможет работать вблизи них без изоляционной камеры с жидким гелием для охлаждения ваших систем. Что касается питания, они не используют энергию подобно нам, а глотают другую живую материю. Наблюдать это противно, и от меня ушло несколько аспирантов, оказавшихся недостаточно крепкими.

Предположим, вам удалось продвинуться достаточно далеко, чтобы попробовать провести ДТДГ. Вам удалось сделать так, чтобы ваши образцы выжили, несмотря на различные ошибки в их иммунной системе. Они не подавились пищей, не захлебнулись собственным растворителем, им также удалось не прикоснуться влажными частями к предметам, которые могут их заморозить, обжечь или поразить током. Что, если эти организмы будут продолжать развиваться? Обратятся ли они против нас? Я так не думаю. Им приходится решать так много проблем, связанных с их физическими ограничениями; я имею в виду тот факт, что их процессоры — это просто суп из химикалий, который надо поддерживать в постоянном равновесии. Дофамин на таком-то уровне, или они добровольно отключаются. Вазопрессин на таком-то уровне, или они начинают удерживать воду. Адреналин на таком-то уровне в течение такого-то времени или — хлоп! — их система энергоснабжения перестает работать.