Знание-сила, 1997 № 05 (839)

Симон Шноль

Осенью 1955 года вернулся из концлагеря мой друг и однокурсник Андрей Владимирович Трубецкой. Он был на каторге с осени 1949 года. Много часов рассказывал он о прошедших годах. Но начал он так: «Симон! Тебе передает привет от твоего отца Владимир Павлович Эфроимсон».

Мой отец умер в Калуге в 1940 году... В 1933 году он был арестован и отправлен в концлагерь. Владимир Павлович и отец познакомились, когда их много дней везли в арестантском вагоне на каторгу. Много позже Владимир Павлович сказал мне — никогда, ни до, ни после он не видел такого концентрата интеллекта в одном месте. Среди арестованных были историки, философы, экономисты, филологи, инженеры, математики. Отца арестовали после лекций в Политехническом музее (никуда не уйти мне от этого музея!). Лекции его были посвящены философии религии.

В лагере на Алтае они строили Чуйский тракт. Каторжная работа. Копали землю и возили ее в тачках. Был голод. Там они и пообещали друг другу: кто уцелеет, тот передаст привет семьям других. Эфроимсон запомнил, что у Эли Шноля двое сыновей и им нужно передать привет от отца. Отбыв первый срок, он вышел на свободу в 1936 году, успел сделать глубокие научные исследования, защитить кандидатскую диссертацию, пройти всю войну, окончить ее в чине старшего лейтенанта с орденами и защитить после войны докторскую диссертацию.

Он был арестован вторично и осужден в 1949 году за бесстрашную борьбу с Лысенко. В новом лагере в Джезказгане он услышал фамилию Шноль от Трубецкого. (Андрей говорил, что он многим, может быть, и тем, что выжил на каторге, обязан Владимиру Павловичу.) В 1955 году Эфроимсон снова был на свободе. Он мало мог рассказать мне об отце. Было поразительно, как вообще мог он помнить об обязательстве, взятом на себя более двадцати лет назад.

В последующие годы я неоднократно встречался с Владимиром Павловичем. А в последние годы его жизни, спохватившись, стал делать магнитофонные записи его рассказов.

В распределении по фракциям человеческой популяции В. П. Эфроимсон принадлежит к малочисленной группе героев. Его жизнь, как и жизнь других героев, вовсе не пример для всех остальных. Остальные, обычные люди, так жить не могут. Но знание жизни героев помогает и нам, обычным.

Эфроимсон, ученик Н. К. Кольцова и С. С. Четверикова, был выдающимся генетиком. Если бы ему дали работать! Его фундаментальная работа о грузе летальных мутаций в человеческой популяции, выполненная в 1932 году, так и не была полностью опубликована. Его труды по генетике шелкопряда были уничтожены. Он сумел после 1955 года заложить фундамент для развития медицинской генетики в нашей стране — он написал книги, по которым учились студенты.

Но главным делом его жизни после освобождения было исследование генетических и физиологических основ биосоциальных, интеллектуальных и психологических свойств личности. Этому посвящены написанные им несколько замечательных книг. Однако издать их ему не удалось. Борьба за их издание отнимала у него силы. Кто и как издаст их теперь, не ясно. Но со временем труды Эфроимсона ценности не утрачивают, а может быть, прибегая к поэзии, как вино, становятся ценнее...

В. П. Эфроимсон родился 21 ноября 1908 года. Семья жила в доме страхового общества «Россия» на Лубянке. В том самом (ныне перестроенном) доме, где потом разместились ЧеКа и НКВД. После первого ареста следователь кричал дерзкому арестанту: «Да знаете, где вы находитесь!» «Знаю,— отвечал В. П.,— я дома, а вы...».

В школе он чрезвычайно увлекся историей. Однако в 1925 году поступил на биологическое отделение физико-математического отделения Московского университета и «попал под влияние» Н. К. Кольцова и его сотрудников — классиков М. Завадовского, Г. Роскина и других. Генетика увлекла его на всю жизнь.

В 1929 году (об этом много сказано в других очерках) началось «приведение в порядок» естественных наук. Малообразованные, ускоренными темпами прошедшие «рабфаки», студенты, отобранные по признаку пролетарского происхождения, с революционным зловещим энтузиазмом включились в борьбу с «меньшевиствующим идеализмом». Они обвиняли в этом «изме» наиболее трудных для восприятия профессоров. В Ленинграде на страницах «Студенческой газеты» они травили выдающегося генетика Ю. А. Филипченко, в Москве — С. С. Четверикова.

Попробуйте представить себе сцену — разгоряченное собрание. Все пламенно «клеймят» профессора Четверикова. Студент Эфроимсон один против всех произносит резкую речь в его защиту. Ректором университета в то время был зловещий А. Я. Вышинский, оставшийся в нашей истории, как государственный обвинитель на инсценированных процессах тридцатых годов.

С. С. Четверикова защитить не удалось. Он был арестован и сослан.

Осень 1955 года. В. П. Эфроимсон и Р. Л. Берг. Начало 70-х годов

За выступление в защиту Четверикова В. Эфроимсон был исключен из университета и восстановиться ему не удалось. Н. К. Кольцов пытался ему помочь. Он характеризовал студента Эфроимсона как талантливого исследователя, выполнившего важные исследования. Первое из них — зависимость числа летальных мутаций у дрозофилы от дозы рентгеновского излучения. Нужно заметить, что такое же исследование удалось провести и тщательно проанализировать несколько позже в Берлин-Бухе Н. В. Тимофееву-Ресовскому с М. Дельбрюком и К. Г. Циммером — откуда и пошла современная молекулярная биология. Первая работа Эфроимсона могла бы привести, но, в силу обсуждаемых обстоятельств, не привела к принципиальным сдвигам в нашем знании. В университете его не восстановили. Так и остался он до конца жизни без университетского диплома (как и Тимофеев- Ресовский).

В 1930 году Эфроимсон начал работы по генетике тутового шелкопряда в Северо-Кавказском институте шелководства, где пришел к важному выводу, что существует равновесие между частотой мутирования и интенсивностью естественного отбора. Отсюда он вывел формулу для измерения частоты мутирования у человека. В 1932 году он продолжил эти исследования в Медико-биологическом (Медико-генетическом) институте, созданном и руководимом Соломоном Григорьевичем Левитом. Но через полгода Владимир Павлович был арестован.

Его арестовали за участие в работе «Вольного философского общества». Советская власть боялась свободной мысли. Однако Эфроимсон вовсе не был членом этого общества, ему не нравилась идеалистическая философия (он был материалистом), и к моменту ареста уже более трех лет заседания общества не посещал. Истинной причиной ареста было его выступление в защиту С. С. Четверикова.