Знание-сила, 2008 № 12 (978)

Американские ученые, исследовав диск, пришли к сенсационному выводу: символы на диске совершенно ничего не обозначают, потому что диск — подделка.

Джером Эйзенберг, специалист в области древнего искусства, заявил, что диск и его текст, не поддающийся расшифровке, не являются реликвией, датированной 1700 годом до нашей эры. Это подделка, придуманная Луиджи Пернье, итальянским археологом, «обнаружившим» диск в 1908 году при раскопках города Фест, на острове Крит в Минойском дворце.

По словам Эйзенберга, Пернье очень хотел впечатлить своих коллег собственной находкой, поэтому специально создал и раскопал «частицу древности» с непонятным пиктографическим текстом. Хитрость сработала. Известный археолог Артур Эванс был очень впечатлен открытием, он даже посвятил Фестскому диску один из трех разделов в первом томе своего фундаментального труда «Scripta Minoa» (1909). В течение столетия ученые старались расшифровать таинственные надписи на диске, но все попытки ни к чему не привели.

Проводя оценку стоимости диска для Государственного казначейства США и музея Гетти, Эйзенберг обратил внимание на ошибку поддельщика. Терракотовый диск имеет ровно обрезанные края. В то время невозможно было так идеально обжечь тарелку. «Минойские глиняные плиты не обжигались специально, только случайно. Пернье, скорее всего, этого не знал», — говорит Эйзенберг.

На обеих сторонах диска нанесены борозды таким образом, что поверхность диска предстает в виде спирали, содержащей 4 — 5 витков. Эйзенберг полагает, что эти борозды были добавлены для того, чтобы еще больше запутать ученых.

Александр Савинов

Сергей Шаров «Латимерия»

Помню, в середине прошлого века вспоминали: «Сдала в Торгсин монету царскую и ложечки. Купила дочке туфельки... Когда муж болел, понесла кольцо обручальное, взяла масло сливочное.»

Торгсин — часть повседневной жизни в начале 30-х годов, которая «целиком, без пропусков, со всеми ежедневными подробностями» представляет собой «ужасающую картину». Так написал в 1934 году академик И.П.Павлов в откровенном и резком письме в правительство. «Я всего более вижу сходство нашей жизни с жизнью древних азиатских деспотий». И завершил, словно обращаясь к поколению будущему: не надо ставить рядом «другую нашу картину с как бы вновь вырастающими городами, днепростроями, гигантами-заводами и бесчисленными учебными заведениями».

А. Родченко. Беломоро-Балтийский канал

1930 год начинался с разорения деревни, с принудительной коллективизации. В июне — решение о строительстве Беломор-Балтийского канала «с привлечением труда 120 тыс. заключенных». На XVI съезде ВКП(б) Сталин призвал «исправить пятилетний план в духе повышения темпов строительства...» В Сталинграде недостроенные здания тракторного завода были заполнены американскими станками и импортным промышленным оборудованим. «Источники средств изыскивались исключительно внутри страны», — сообщает современный учебник. Объясняет с бодростью: в ход пошли «доходы от внешней торговли зерном и золотом, перераспределение в пользу индустриализации продуктов сельского хозяйства...» Вскользь об «ограничении потребления населения.»

В архивных документах — прямо, откровенно: «Сумма привлеченных нашей организацией валютных средств превышает стоимость импортного оборудования для десяти основных гигантов социалистической индустриализации первых пятилеток». Назовем организацию с валютными средствами, которая построила 10 «гигантов индустриализации». Из исторического тумана появляется Торгсин. Назывался «Торговля с иностранцами», но действовал внутри страны.

«.Прекрасный магазин! Очень, очень хороший магазин!» В прогулке по Москве свита «князя тьмы» зашла в магазин Торгсина на Смоленской площади. Внутри изобилие: сколько коробок с обувью, ткани-ситцы «богатейших расцветок», солидные «фрачные сукна». А гастрономия! Свежайшая семга, спелые мандарины горой, шоколадные плитки в высокой пирамиде — почти «Эйфелева башня». Но тихий старичок, одетый «бедно и чистенько», берет маленькие пирожные. М.Булгаков уничтожает скверное богатство — падает шоколадная башня, кот пожирает шоколад, запускает лапу в бочку, выуживает отборную селедку, а Коровьев испытывает покупателей: «Граждане! Что же это делается? Позвольте вас об этом спросить!» Простой вопрос: зачем этот остров изобилия?

Историк Е.Осокина, изучая валютную торговлю в СССР в годы первых пятилеток, отмечала: «Чтобы выжить в начале З0-х годов, люди готовы были отдать все, что имели. Нужно было разрешить сделать это... Сами понесли ценности в Торгсин, как бы подсказывая правительству, что еще можно взять у них. Два главных фактора определяли историю Торгсина — индустриализация и голод».

Торгсин — сокращенное название особой торговой организации. В начале 1930 года — торговая контора для обслуживания иностранных туристов и моряков, которые расплачивались чеками, полученными при обмене валюты по произвольному курсу. В портах команду корабля «прикрепляли» к магазину Торгсина. Моряков не интересовали предметы роскоши, они искали выпивку и развлечения. О чем сотрудники Торсина сообщали «руководящим товарищам». Работа была перестроена: разрешили предлагать морякам спиртное в баре и сомнительные развлечения. Изменилась торговля и в столичных городах. Редких туристов не привлекали пыльные ковры и шубы, для них поставили витрины с антикварными изделиями по выгодным ценам. Оценку проводили произвольно, сервизы из придворных запасов — как обычную посуду. Торгсин лихо торговал богатством дореволюционной России: музейными вещами, антикварными редкостями из частных коллекций. Кто знает, сколь долго Торгсин бы спаивал моряков и сбывал дореволюционные тарелки, однако «вышестоящие органы» вновь перестроили организацию — на сей раз окончательно.

Торгсин на Смоленской площади

В 1929 году в городах СССР была введена карточная система распределение продовольствия. В 1931 году появились карточки на одежду, обувь, домашнюю утварь. Гарантированное снабжение установлено только «для индустриальных рабочих и членов их семей». Иные — кто не занимался, с точки зрения власти, «общественнополезным трудом», наряду с «лишенцами» без избирательного права (духовенство, бывшие «нэпманы», «остатки дворянского класса» и т.д.) — оставлены на произвол судьбы. Распределение продовольствия и товаров стало «государственным рычагом контроля и принуждения». Понятие «торговля» утратило смысл: не покупали, а «отоваривались» в закрытых распределителях.