Знание-сила, 2007 № 10 (964)

Демоскоп дико извиняется, что ему приходится отвлекаться в таком важном месте, но что поделаешь: ему по штату положены кое-какие познания, распространением которых он, собственно, и занимается, а кто умножает познания, тот умножает скорбь. Итак, мы просто хотели бы заметить, что российские и европейские демографические тенденции совпадают уже не 40 лет, а гораздо больше. Вовсе не для того, чтобы умножить скорбь авторов первой Демографической доктрины в ее втором варианте, а исключительно в целях расширения их познаний, в чем они остро нуждаются, процитируем статью, опубликованную в 1914 году:

«Со второй половины прошлого (то есть, по-нашему, позапрошлого. — Демоскоп) столетия почти во всех западноевропейских государствах обнаружилось значительное понижение рождаемости и смертности населения. В России за последнее время также замечается падение рождаемости и смертности. Падение рождаемости отмечается с 1883-1887 гг., причем вначале оно было выражено весьма слабо, но за последние 10 лет темп понижения значительно ускорился»[ 5Демографическая доктрина России. Проект для обсуждения. М., 2005.].

С середины 1880-х годов, когда обнаружилось сходство российских и европейских тенденций рождаемости, до наших грустных дней прошло не 40 лет, а в три раза больше, так что распространение этой тенденции на сроки более 40 лет не так уж незаконно и некорректно, как кажется авторам замечательного второго варианта первейшей Доктрины.

Если последние 40 лет и ознаменовались чем-то заметным для России в демографической области, так это появлением несходства российских и западных тенденций смертности: на Западе она сокращалась, а у нас росла. Возможно, по крайней мере, это несовпадение свидетельствует о несостоятельности сторонников теории демографического перехода, которые «не учитывают цивилизационных различий России и Европы», но в данном конкретном случае Демоскоп, буквально наступая на горло своей цивилизационной песне, выступает за то, чтобы у нас с Европой было больше сходства и меньше различий.

Впрочем, вернемся к нашим баранам.

Демоскоп, всегда шагающий в ногу со временем или, во всяком случае, стремящийся к этому, безусловно, считает борьбу с потаенным марксизмом теории демографического перехода нашей общей главнейшей задачей. Он совершенно согласен с тем, что «указанные [авторами Демографической доктрины (№ 1, вариант 2)] ложные ориентиры должны быть подвергнуты беспощадной междисциплинарной критике со стороны научной и политической общественности и ни в коем случае не должны рассматриваться руководством страны в качестве безусловных и достоверных оснований для принятия государственных решений».

Особенно важно это последнее. Борьба за доверие руководства страны — давняя традиция отечественной науки, и от нее ни в коем случае не следует отступать. Ни слабое знание предмета, ни узкий кругозор, ни поверхностность мышления — ничто не должно удерживать доктринеров от участия в этой борьбе с неплохими шансами на победу. Если они еще не знают, с кого им надо делать жизнь, чтобы преуспеть в своих начинаниях, Демоскоп скажет, не задумываясь: делайте ее с Трофима Денисовича Лысенко!

Демоскоп всегда их поддержит. Вот и сейчас, в порядке шефской помощи, он предлагает усилить их и без того мощную аргументацию, чтобы сокрушить гидру теории демографического перехода и одновременно открыть перед застоявшейся страной ее истинные демографические перспективы. Для этого мы объединили в одном абзаце классику двух поколений правильных демографических мыслителей. Вот что у нас получилось:

«Низкий уровень философско-методологической культуры ряда наиболее популярных демографов и их неумение работать в междисциплинарном подходе и являются причиной того, что в последние годы в общественном сознании активно формируется представление о безысходности ситуации и невозможности перехода страны к демографическому развитию»[ 6Боярский А.Я. Цит. соч., с. 68.]. Они «широко используют в своей аргументации сходство изменений основных демографических показателей в СССР и в развитых капиталистических странах... Чтобы правильно понять демографическую ситуацию в социалистических странах, вместо полумистического обязательного для всех закона «перехода» надо обратиться к конкретному анализу общественных условий... Такой анализ ставит... под сомнение сохранение упомянутого сходства по мере продвижения к коммунизму».

Вот куда нам надо продвигаться, не забывая, конечно, оглядываться, как нам рекомендуют авторы Доктрины, и на «принципиально иные [чем у нас и даже у них] демографические процессы с основой в многодетных семьях у отдельных сверхразвитых регионов западного мира — например, у городского и сельского населения американского штата Юта».

Рафаил Нудельман

Виктор Георгиевич Горшков — профессор Петербургского института ядерной физики, доктор физико-математических наук, член-корреспондент Российской Академии наук. Вот уже несколько лет основная область его занятий — модели земного климата и влияние на него земной «биоты» (то есть всего живого на Земле). По убеждению Горшкова, это влияние играет решающую роль в поддержании основных параметров атмосферы и биосферы планеты в таких пределах, которые обеспечивают возможность существования жизни на Земле. Если вдуматься в эту формулировку, становится ясно, что, по мнению Горшкова, жизнь на Земле активно участвует в поддержании своего существования. Иными словами, земная жизнь, биосфера, — это не пассивный наблюдатель процессов, происходящих в атмосфере (и литосфере) планеты, а активный участник этого процесса. А потому изучать Землю — и, в частности, земной климат и его будущее — нужно как единое целое, с учетом этого участия.

В качестве простейшего, но тем не менее крайне важного, примера такой взаимосвязи и целостности земных процессов Горшков и его соавтор Макарьева приводят так называемый «лесной насос», или, как они его еще называют, — «биотический насос земной влаги». Речь идет вот о чем. При испарении воды с поверхности планеты водяные пары поднимаются вверх, под ними образуется разрежение, в которое засасывается воздух из окружающих областей, и это создает ветер, дующий туда, где происходит испарение. Выходит, ветер всегда должен дуть оттуда, где испарение меньше, в ту сторону, где оно больше, а поскольку до появления жизни на Земле испарение на суше было малым, то ветры всегда дули в сторону океанов. Затем, однако, на суше появилась растительность (леса), испаряющая способность которой раз в десять больше, чем на океанах, и ветры стали дуть с океанов в сторону лесов. Эти ветры приносили влагу, которая затем выпадала над сушей дождем и компенсировала сток воды с суши в океаны. Таким образом, благодаря лесам возник своеобразный конвейер: океаны забирали с суши воду в виде рек, а леса, как живой («биотический») насос, выкачивали эту влагу обратно на сушу.