Знание-сила, 2007 № 10 (964)

Благодаря такому насосу, считает Горшков, на Земле поддерживались параметры, которые обеспечивали оптимальные, равновесные условия существования самой биоты. В последние столетия это равновесие все более нарушается. И главным таким нарушением является вовсе не выброс парниковых газов, как нынче всеми считается, а совсем другое явление — массовая вырубка девственных лесов. Из-за нее испарение над океанами снова становится больше, чем над сушей, ветры поворачивают в сторону океанов, а к береговым районам материков приходят из их глубины, из пустынных районов, принося с собой избыточное тепло. По убеждению Горшкова (подтвержденному математическими расчетами), ситуация достигла опасной грани: сегодня испаряющая мощность «лесного насоса» и мощность океанов стали примерно равны, и поэтому всякая, даже малая флуктуация, способна изменить среднюю температуру очередного лета или зимы — отсюда такие дикие скачки, свидетелями которых мы в последние годы являемся. Но продолжение вырубки может окончательно сдвинуть маятник.

Этот необратимый переход Горшков описывает следующим образом. Резкое превышение океанского испарения над материковым (и, как результат, нарушение динамически равновесного кругооборота влаги) должно привести к неуклонному возрастанию концентрации водяных паров. Между тем водяные пары и облачность — это главные парниковые вещества атмосферы, они поглощают около 80% тепла, излучаемого Землей обратно в космос (на долю углекислого и прочих парниковых газов приходится всего 20%), Следовательно, рост концентрации водяных паров должен вызвать повышение температуры на Земле. Но увеличение температуры влечет за собой новое увеличение концентрации водяных паров, а это ведет к новому росту парникового эффекта и так далее. Должна возникнуть ситуация «снежной лавины».

В принципе, полагает Горшков, этот процесс может завершиться только тогда, когда Земля превратится в подобие Венеры, вечно окутанной мощными облаками, температура под которыми достигает 400 ои больше, а вся вода давно уже полностью испарилась. Расчеты Горшкова показывают, что это — одно из двух единственно возможных устойчивых состояний любой планеты; второе устойчивое состояние — это полное обледенение с температурой порядка минус сто градусов, когда вся влага перейдет в лед. Ни то, ни другое состояния не допускают существования жизни. Состояние, в котором на планете существует жизнь, — неустойчиво, оно должно непрерывно поддерживаться в своем динамическом равновесии, чтобы не соскользнуть в одну из устойчивых (и безжизненных) крайностей. Поддерживает эту неустойчивость на Земле как раз растительная и животная жизнь. Это она, биота, непрерывно регулирует перекачку водяного пара и восстанавливает баланс влаги на планете. Иными словами, биота управляет жизнью планеты и тем самым — своей собственной жизнью. Этот уникальный механизм, утверждает Горшков, сложился эволюционно, и его нарушение невосстановимо, потому что люди просто физически не способны искусственно воссоздать все те 10 в 30-й степени живых компьютеров (живых клеток), которые составляют нынешнюю земную биоту и необходимы для саморегуляции «земного организма».

А сейчас — одна цитата.

«...я пришел к выводу, что, возможно, атмосфера является не только средой для жизни, но также частью самой жизни. ... Дальнейшие расчеты показали мне, что атмосферы двух «землеподобных», но безжизненных планет, Венеры и Марса, действительно резко отличаются от земной. Земная атмосфера аномальна тем, что она неустойчива, — без этой неустойчивости Земля стала бы такой же безжизненно стерильной, как Марс или Венера. И если рассматривать земную кору, океаны и атмосферу в этом плане, то окажется, что Земля представляет собой удивительное исключение: это своего рода «биологическая конструкция», все составные части которой, включая жизнь, взаимодействуют так, что обеспечивают ту неустойчивую устойчивость, которая необходима для существования жизни. Это уникальное целое: планету, способную регулировать свою собственную атмосферу и биохимию, я назвал тем словом, которым древние греки называли Землю, — Гея».

Это отрывок из статьи американского ученого Джеймса Лавлока, который впервые выдвинул свою гипотезу (в научном мире она известна под названием «Gaia hypothesis») еще в 1969 году и развил ее в книге «Гея, или новый взгляд на жизнь на земле» в 1979 году. (С 1971 года эту гипотезу развивает также Линн Маргулис, автор теории бактериального происхождения митохондрий и знаменитая создательница теории симбиоза как основного механизма эволюции.)

До 1977 года взгляды Лавлока-Маргулис не находили признания в научной среде, однако затем ситуация резко изменилась, и сегодня, после двух международных конференций, посвященных этим идеям, они широко развиваются учеными в разных странах мира. Рассуждения профессора Горшкова и вся его, так сказать, идеология в целом воспроизводят «идеологию Геи», вплоть до мельчайших совпадений, вроде параллелей «устойчивой Земли» с Венерой и Марсом, хотя собственно научная аргументация несколько иная: если в первоначальной теории Лавлока основной упор делался на саморегулирование химического состава земной атмосферы, то у Горшкова главным регулятором стабильности (или, как говорят, «гомеостазиса») Земли выступают, как мы видели, леса.

Между тем идеи Горшкова далеко не исчерпываются «лесным насосом». В недавней статье «В повестке дня — стратегия выживания человечества», опубликованной в «Вестнике Российской Академии наук» в конце 2006 года, он представляет перечень того, что называет «заблуждениями и неверной расстановкой приоритетов в экологической проблематике», Одно из таких «заблуждений» он уже атаковал ранее, когда заявил, как мы видели, что главной опасностью для равновесия Земли является не выброс парниковых газов, а уничтожение лесов с их «насосом». Теперь Горшков атакует современную экологическую науку по более широкому фронту.

Для начала он напоминает, что всегда считалось, будто окружающая среда была пригодной для жизни благодаря равенству жизненных процессов синтеза и разложения органических веществ; поэтому и сегодня многие считают, будто «допустима любая перестройка биосферы при единственном условии — ликвидации промышленных загрязнений», то есть все тех же парниковых газов и т.п. И верно, как мы знаем, все разговоры об экологии сегодня сосредоточены именно на этом и все усилия по разработке альтернативных видов энергии имеют в виду именно эту цель. Между тем, говорит Горшков, — это первое и главное заблуждение. Процессы синтеза и разложения в биоте не замкнуты, не уравновешивают друг друга, — они скоррелированы. Эта корреляция возникает благодаря наличию у биоты как целого некого «порога чувствительности»: если изменения окружающей среды не превышают этого порога, биота не реагирует; если превышают, в ней начинают преобладать либо процессы синтеза, либо процессы распада. Стало быть, механизм «обратной связи», или «биотической саморегуляции», вовсе не гарантирован раз и навсегда. Восстановление оптимальных для жизни параметров происходит лишь при условии сохранения ненарушенной биоты в глобальных масштабах.