Знание-сила, 2007 № 08 (962)

Если вы теперь спросите: так что же, по-вашему, Портия может мыслить? Я отвечу: «Вы правильно угадали, к чему я вел весь этот рассказ». Как видите, даже паук способен вывести к важному вопросу. Действительно, может ли мыслить существо, у которого всего 600 тысяч нейронов? Напомним, что у человека их — 100 миллиардов, у мыши — порядка 70 миллионов и даже у пчелы — свыше 1 миллиона. Так где же начинается «мышление»?

Михаил Аникович

Село Костёнки на левом берегу Дона, триста километров к югу от Воронежа, мало известно широкой публике. Зато археологи всех континентов знают о нем прекрасно. «Я в центре мира: я — в КОСТЁНКАХ!» — воскликнул наш американский коллега, приехавший в экспедицию в 2003 году. И никто не удивился его словам. Ведь здесь, на участке донского берега, протяженностью около десяти километров, сосредоточено свыше шестидесяти стоянок древнего каменного века — верхнего палеолита. Этот уголок земли уникален: он как бы в миниатюре отражает картину развития всей Европы в период, примерно, от 45 до 15 тысяч лет назад.

Чем так привлекала древних людей костёнковская земля — охотничьими угодьями или удобными местами для поселений? — Трудно сказать. Факт остается фактом: на протяжении 30 000 лет палеолитический человек непрерывно заселял окрестности Костёнок и соседнего села Борщева и, как видно, чувствовал себя тут весьма комфортно. Несмотря на чередование потеплений и похолоданий, население не покидало этих мест. Даже во время последнего «пика холода», наступившего 20 000 лет назад, когда Воронежская область превратилась в приполярную опустыненную тундру, люди не ушли на юг, а научились строить теплые настоящие дома из костей и шкур мамонта.

Лет 10 назад я уже рассказывал на страницах «Знание — сила» о сделанных там открытиях. Настала пора вновь вернуться к этой теме и поделиться с читателями журнала новейшими данными. Тем более что после недавней публикации в журнале «Science» о них стало широко известно во всем мире.

Напомню, что «научное» открытие Костёнок произошло в 1879 году. С 1923 года здесь стали производиться систематические раскопки. Но в 1990-х годах положение с исследованием Костёнок резко изменилось.

Главная причина — перемены, произошедшие в нашей стране. Они сделали невозможными прежние формы организации раскопок. В советское время работа любой крупной экспедиции строилась по единой схеме: назначался начальник (по согласованию с партийными органами); централизованно осуществлялось финансирование (не очень много денег, но стабильно). Вдаваться в детали этой системы нет необходимости. Она безвозвратно исчезла вместе с «развитым социализмом».

Теперь все по известной поговорке: «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Сумел добыть средства на раскопки — копай. Не сумел — извини... Многие считают, что положение однозначно изменилось к худшему. Но не так все просто — и результаты работ в Костёнках за последние 8 лет подтверждают это!..

Да, конечно, работать сейчас стало очень трудно. Но есть разные способы добыть средства, сдвинуть дело с мертвой точки. Были бы только квалификация, энергия и. терпение.

В первую очередь, на помощь приходят различные фонды — как российские, так и зарубежные. Попутно замечу: наличие в России своих государственных фондов для поддержки науки — великое дело. Однако российские экспедиционные гранты пока, как правило, невелики. А современные исследования памятников палеолита и их аналитика стоят ой, как дорого!..

Поэтому, даже получив грант на раскопки, начальник экспедиции должен искать дополнительные возможности, чтобы «выжать» максимум информации из материалов, добытых в поле. Крупнейший вклад в это дело вносят сейчас специальные программы Президиума РАН. Оптимальной же формой организации оказываются совместные экспедиции, в которых участвует целый ряд научных учреждений и отдельных ученых — российских и зарубежных, имеющих свои гранты.

Сложившаяся ситуация диктует новые формы организации труда. До 1994 года в Костёнках была одна экспедиция, работавшая под централизованным руководством Российской Академии наук. Сейчас она фактически разбилась на три отдельных экспедиции — Костёнковско-Борщевскую археологическую, руководителем которой является автор; Костёнковскую палеолитическую (руководитель — Андрей Синицын) и Борщевский палеолитический отряд (руководитель — Сергей Лисицын). Все начальники равноправны; каждый исследует «свои» памятники и средства на эти работы изыскивает, как может. Конечно, в определенной степени мы стараемся координировать нашу научную деятельность. Кроме того, все более значительную роль в исследованиях играет Государственный археологический музей-заповедник «Костёнки» (директор Виктор Попов). Работы в Костёнках, по правде, хватает на всех. Лет 20 назад было подсчитано, что, при современных темпах раскопок, на изучение только известных стоянок уйдет более 1000 лет.

Люди несведущие часто думают: главное в археологии — это выкопать что-нибудь красивое, уникальное, сенсационное. Вот найти гробницу Тутанхамона — это прекрасно и престижно! Не то, что раскопать какую- то бедную деревушку. На деле все обстоит иначе.

Когда в конце 1990-х годов я приступал к раскопкам на стоянке Костёнки-12, я заранее выбрал такой участок, где особых находок не ожидалось. Почему? Да потому что моей главной задачей был не поиск эффектных вещей, а поиск участка, на котором сохранились культурные древнейшие остатки. Аналогичные задачи решали мои коллеги — А. Синицын на стоянке Костёнки-14, С. Лисицын — на Борщёво-5. Все мы стремились уточнить хронологию и природное окружение памятников древнейшего этапа заселения Костёнок.

Здесь нам пришлось столкнуться с очень серьезной проблемой: выяснение подобных вопросов силами одних археологов невозможно.

Общий вид с. Костёнки с южного борта Покровского лога.

Карта палеолитических местонахождений у сс. Костёнки и Борщево (составлена С.Н. Лисицыным).

Сланцевая подвеска, найденная на стоянке Костёнки-12 (слой 1а). Возраст — ок. 32-30 тыс. л.н.