Знание-сила, 2007 № 08 (962)

Палинологический анализ древнейших отложений Костёнок-12, проведенный Галиной Левковской, показал, что ниже вулканического пепла фиксируется многократная смена сравнительно теплых и более холодных периодов и соответствующие изменения ландшафтов. Самый теплый из них связан с древнейшей погребенной почвой стоянки Костёнки-12, тоже содержащей остатки человеческой деятельности (культурный слой V). Когда эта почва формировалась, на берегах Среднего Дона произрастали широколиственные вязовые леса и водились благородные олени. Столь теплый период не может датироваться моложе 45-50 тысяч лет назад. Все это подтверждается серией радиометрических дат, полученных проф. Стивеном Форманом (Чикаго, США) по разработанной им методике. В принципе они не противоречат и данным радиоуглеродного анализа, особенно если учитывать, что на этом отрезке времени происходят частые «сбои» радиоуглеродного метода в сторону омоложения дат.

Таким образом, совершенно неожиданно для ученых — как наших, так и зарубежных — древнейший верхний палеолит Европы, датируемый в диапазоне 45-50 тысяч лет, оказался найден совсем не там, где его ожидали. Предполагавшиеся ранее пути миграции homo sapiens в Европу лежат далеко к югу от Среднего Дона. Нет здесь и более древних мустьерских стоянок, принадлежавших неандертальцам.

Как же возник древнейший верхний палеолит Европы?

Если исходить из привычных представлений, то, казалось бы, все понятно. Он должен складываться на месте из предшествующей мустьерской культуры — причем постепенно. Вначале появляются памятники, совмещающие старые и новые традиции. Потом мустьерские черты постепенно изживаются, и в конце этого процесса перед нами предстает «чистый» верхний палеолит. Все было бы очень хорошо и логично, если бы не одно обстоятельство: теория не подтверждается фактами. По крайней мере, на территории Европы процесс становления современного человечества шел совершенно иначе.

Но вновь обратимся к Костёнкам. Сегодня мы знаем о древнейших памятниках этого района куда больше, чем еще лет 10 назад. С одной стороны, среди стоянок, залегающих под линзами вулканического пепла, имеются такие, для которых, действительно, характерно сочетание верхнепалеолитических и мустьерских черт (например, Костёнки-12, слой III). Но в тот же самый период, то есть древнее 38 тысяч лет назад, по соседству с ними функционируют совсем другие памятники. Их обитатели владеют очень высоко развитой техникой обработки камня, в том числе его шлифовкой, полировкой, сверлением. И при этом — там нет никаких признаков, характерных для предшествующей мустьерской эпохи. Таковы стоянки Костёнки-14, слой IV б, Костёнки-17, слой II, Костёнки-12, слой IV и др. Эти два типа памятников сосуществуют изначально; никаких свидетельств того, что «архаичные» памятники предшествовали развитым, здесь нет. Скорее, наоборот. При этом коллекция, собранная Синицыным на Костёнках-14, слой IV б, демонстрирует не только высокоразвитую технику обработки камня и кости, но и древнейшие в Европе украшения и даже произведения искусства. А между тем по совокупности данных возраст этого памятника должен быть древнее 41-42 тысяч лет. Таким образом, на территории Костёнок мы имеем не только древнейший в Европе, но и чрезвычайно развитый верхний палеолит, появившийся невесть откуда.

Выступление Дж. Ф. Хоффекера на Международной конференции «Костёнки и ранняя пора верхнего палеолита Евразии: общее и локальное», посвященной 125-летию открытия палеолита в Костёнках (23-27.08.2004)

На Северном Кавказе, в Крыму, в Днестровско-Прутском междуречье, в Причерноморье и Приазовье хорошо известно значительное количество памятников мустьерской эпохи. Казалось бы, где, как не здесь, ожидать «перехода» от мустье к верхнему палеолиту? Не тут-то было! По данным, полученным в последние годы, мустье существует здесь очень долго, по меньшей мере, до 35-33 тысяч лет на Северном Кавказе, а в Крыму и того позднее — может быть, до 20 тысяч лет назад. Кроме того, мустьерская культура вовсе не развивается в направлении верхнего палеолита. Последний формируется в перечисленных регионах много позднее, чем в Костёнках. Самое начало процесса фиксируется не ранее 32 тысяч, окончание — 22-20 тысяч лет. Подобная картина имела место и в других районах Европы, но это тема особого разговора.

Как же объяснить столь непривычную картину? Вариант объяснения есть. Его разработка ведется с 1980-х годов многими археологами, в том числе и мною. Суть этой концепции состоит в следующем. Примерно 13050 тысяч лет назад территорию Европы заселяли неандертальцы, создавшие разные варианты достаточно богатой и своеобразной мустьерской культуры. Физический тип их сложился в результате приспособления к особо холодным условиям ледниковой Европы. Так что неандертальцы не только не собирались, но физически не могли «трансформироваться» в кроманьонцев сами по себе. Менять свои культурные традиции они, похоже, совсем не стремились.

Однако около 50-40 тысяч лет произошло то, что коренным образом переменило судьбу европейских аборигенов. В Европу пришли люди современного физического типа, принесшие с собой сложившуюся высокоразвитую верхнепалеолитическую культуру. Столкновение или, точнее, контакты с местным населением, были неизбежны. Часть аборигенов пошла на такие контакты (в том числе матримониальные) и, в конце концов, смогла воспринять новые культурные и поведенческие навыки. В ходе процесса метисации изменился и их физический облик. Вот эти-то неандертальцы, сумевшие преодолеть свою культурную косность, и создали известные нам верхнепалеолитические культуры с ярко выраженными архаичными чертами (стрелецкая — в Восточной Европе, селет — в Центральной Европе, шательперрон — в Западной и т.д.).

Неандертальцы, которые не пошли на «культурный взаимовыгодный обмен» (и заодно обмен генами), продержались в отдаленных районах до 25-20 тысяч лет назад, но, в конце концов, были истреблены или вымерли сами, не выдержав конкуренции с homo sapiens.

Такой сценарий позволяет объяснить и кажущийся парадокс: там, где мустьерское население проживало компактно, где оно было сильным, контакты с homo sapiens сводятся к минимуму. Плодотворные связи возникают в тех регионах, где обе «стороны» — носители мустьерской и верхнепалеолитической традиций — оказывались пришельцами, чужаками. Ведь взаимная терпимость и адаптация к новому важны, в первую очередь, для изгоев, а не для автохтонов. Именно встреча на «чужой» территории открывала возможность более- менее плодотворных контактов.