Знание - сила, 2007 № 05 (959)

Новые города, возникавшие вокруг очередных гигантов советской промышленности, несли на себе явственный отпечаток не декларируемых, а подлинных интересов власти. Что бы ни собирались выпускать на этих предприятиях (даже товары широкого народного потребления), все равно неизменно выходил автомат Калашникова, а новые города с трудом приспосабливались к такой неприятности, как наличие в них населения. Приспосабливались ровно настолько, насколько нуждались в нем, чтобы выпускать «чего-то железного». Не случайно эти новообразования так и не стали настоящими городами, а остались рабочими поселками, иногда — как в Братске — сращением нескольких рабочих поселков, но не крупным промышленным городом.

Чем дальше, тем больше выяснялось, что без населения действительно никак нельзя. Сначала его объявили «ресурсом», наряду с энергией и сырьем, потом повысили в ранге, объявив «человеческим фактором производства». Теперь его способность знать, уметь, создавать признана наконец главным источником национального богатства — вместо земли и капитала. Примерно через те же этапы, только значительно раньше, прошла и западная цивилизация. Она уже вовсю осваивает новый этап развития экономики и всего уклада жизни, а мы только начинаем верить, что он действительно наступает и что критерии национального величия существенно изменились.

«Индустриальная экономика была и осталась экономикой «дешевого человека», — пишет О. Вендина. — Бедные города вокруг богатых предприятий — это хоть и печальный, но вполне логичный феномен».

И о сдвиге в общественном сознании, который несет с собой постиндустриальный путь развития: «Безделье рассматривается как морально оправданное состояние души, необходимое для накопления творческих сил и интеллектуального прорыва, а индустрия «безделья» превратилась в наиболее доходный вид экономической деятельности. Этот ценностной переворот был в значительной степени «оплачен» самими людьми благодаря их стремлению к расширению степеней личной свободы и лишь частично обществом через систему социальных программ и социального обеспечения».

И вывод: «Необходимость вложения в человеческий капитал является одной из наиболее осознанных и значимых целей стратегического развития российских городов».

Записала И. П.

Кроме собственной истории, собственного неповторимого лица у каждого города есть еще и инженерная «начинка».

Есть своя внутренняя, закрытая от туристов жизнь, в которой у горожан складываются — или не складываются — отношения с соседями по дому, внутри квартала, отношения с местным руководством ЖКХ и с городской властью.

Заглянем за кулисы единственного в нашей стране бесспорно постиндустриального мегаполиса — Москвы. Специалист по проектированию и созданию городской среды, архитектор, социолог и культуролог Вячеслав Глазычев отвечает на вопросы нашего корреспондента.

— В свое время вы были автором некоего проекта превращения Москвы в образцовый коммунистический город, как раз когда это было очень модно и политически востребовано. Ваша разработка, помнится, ходила наравне с самиздатом. Что там было?

— Боже упаси, я не собирался превращать Москву в образцовый коммунистический город и никаких проектов на этот счет не вынашивал. Идея родилась вовсе не в моей голове, она шла из ЦК КПСС и пользовалась особой поддержкой нашего главного идеолога М. Суслова. Тогда развернулась целая кампания по этому поводу. А я, я всего лишь решил прикинуть, во что она может обойтись государственному бюджету, если будет не только провозглашена, но и реализована. По моим представлениям речь шла всего лишь о превращении Москвы в нормальный порядочный город по европейским меркам.

Это был случай играть всерьез, с абсолютно серьезным лицом. Вы хотите образцовый коммунистический город? Хорошо. Для этого надо практически заново создать весь жилой фонд, потому что жилье абсолютно никак не соответствовало этой высокой задаче. Конечно, я очень скромничал, тогда и фантазия наша была весьма ограниченна. Исходил из к тому времени среднеевропейских 30 квадратных метров на человека.

Плюс фактически полная реконструкция всех инженерных сетей. Что с ними могло произойти, мы сегодня прекрасно видим, а специалисты понимали уже тогда.

Плюс кардинальная перестройка метрополитена. Он до сих пор остается совершенно безумной конструкцией, повторяющей прежний — берлинский — проект: линии идут вдоль улиц, как бы повторяя наземный транспорт, вместо того чтобы завязывать узлы линий там, где надо. Уже когда этот проект закладывался, был другой, лондонский: на наиболее нагруженных участках до пяти линий идет параллельно, подхватывает и растаскивает потоки. Плюс новые линии, без которых, как тогда уже было ясно, при таких расстояниях не обойтись.

В 1978 году я не мог опираться на западные стандарты и расчеты. Оставались города Министерства среднего машиностроения: у ВПК денег было немерено, а их замминистра был в душе Давид-строитель, ему доставляло удовольствие возводить города, такие как Навои, Тольятти, и там все идеалистические требования советского градостроительства были выдержаны. А я знал их реальные затраты. Дальше уже требовалась только арифметика. И коммунизм в отдельно взятой Москве, по моим подсчетам, должен был обойтись стране в два годовых бюджета СССР. Тогда это было около 320 миллиардов условных рублей, а у меня получилось порядка шестисот.

— Большую часть этих денег действительно необходимо было потратить на город, безотносительно к комму - низму?

— Конечно.

— И что?

— А ничего. Интерес к теме товарища Суслова стремительно упал после этого, и мою работу стали терять в одном кабинете, другом, третьем. Я напечатал всего-то 50 экземпляров. Тогда я в полном соответствии с советским ритуалом отослал по экземпляру всем главным архитекторам 15 союзных республик — на отзыв. Не придерешься. Так ограниченный тираж рукописи вышел в свет.

Сегодня ясно видно, насколько я тогда недосчитывал: масса вещей мне и в голову не могла прийти.

— На какие же деньги предполагалось приводить город пусть не в коммунистический, так хоть какой-нибудь порядок?

— Советская система этого вообще не предполагала. Допускалось одно: строить панельные квадратные метры в нараставшем объеме. Больше ни на что средств не было — все съедал ВПК.