Знание - сила, 2007 № 02 (956)

Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал

Издается с 1926 года

«ЗНАНИЕ - СИЛА»

ЖУРНАЛ, КОТОРЫЙ УМНЫЕ ЛЮДИ ЧИТАЮТ УЖЕ 80 ЛЕТ!

Александр Волков

В оформлении использована работа Оскара Кокошки «Убийца, надежда женщин», 1908-1910

«Алексей Алексеевич подмял под себя Андрея Карловича и, набив ему морду, отпустил его». Или убил. Или избил до полусмерти. Или задал трепку. Или показал, где раки зимуют. И был Алексей Алексеевич — человек замечательный по многим причинам. Наверное, немец. Или араб. Или грузин, или русский. И в свободное от драк время «изучал все живые струны сердца человеческого, как изучают жилы трупа», ибо объекты его наблюдений то и дело норовили превратиться в труп, не выдержав очередной порции тумаков. Сколько себя помнил Алексей Алексеевич, столько и длился этот психологический зубодробительный анализ. А Андрей Карлович, кстати, если доверять очевидцу, некоему Хармсу, «протер свою вставную челюсть, вставил ее себе в рот, пощелкал зубами» и ушел, как ни в чем не бывало. Трупов и без него хватало. Все хроники и летописи, газеты и журналы вопиют об этом, — а газеты, как всегда, правы. Сколько себя помнят люди, они мерятся не знанием, но силой. Они привыкли проливать кровь — они не мудрецы, а силовики. Но когда, когда завелась у нас эта кровоточащая привычка?

«Человек по природе добр», — писал философ Жан-Жак Руссо. Романтичные адепты Руссо не перевелись по сей день. Они веруют, например, что самые гуманные люди на свете — это люди, живущие в каменном веке, в девственной дикости. «Благородные дикари» не ведают жестокости, ибо творят лишь по разумению сердца.

Но в этом Райском Саду — в этой глуши и дебрях, — людей, как скрупулезно подсчитывают этнографы, любили и любят убивать по каждому пустяку. На первый взгляд, статистика говорит обратное. Так, по данным швейцарского ученого Юрга Хельблинга, автора исследования «Насилие и война в первобытном обществе», в крупных городах США в последнюю четверть ХХ века на каждые 100 тысяч человек ежегодно приходилось в среднем 29 убийств. А среди сирионо, живущих в лесах Восточной Боливии, за весь период с 1915 по 1941 год в племени численностью, скажем, 75 человек мог погибнуть от рук соплеменников всего один индеец.

Так возникает обманчивое впечатление безопасной жизни в кругу дикарей и страха в большом городе. Но, если пересчитать, получится, что, будь этих индейцев 100 тысяч, они прикончили бы за год 53 человека. И в мире невинной дикости они еще — паиньки. У яганов, вымерших обитателей Огненной Земли, тот же показатель в 1871-1884 годах равнялся в пересчете 178, а среди холодных, как лед, эскимосов достиг даже 419 (в 1900-1920 годах). Кажется, чем дальше в глушь, тем больше поводов для убийства.

«Алексей Алексеевич, не ожидая такого быстрого нападения, повалился на пол». Среди мирных, казалось бы, дикарей то и дело возникают конфликты, ссоры, драки, которые иногда заканчиваются гибелью одного из участников.

Особенно часты жертвы на извечной войне — войне мужчины и женщины. В мире «благородных дикарей» около половины всех драк разыгрывается на этом невидимом фронте, что пролегает через каждое сердце. И дело даже не в ревности или супружеских изменах, а в глубинном эгоизме одного из партнеров, мешающем выжить другому. Он ленится идти на охоту, она припрятывает лучшие куски мяса при дележе — порой этого достаточно, чтобы убить свою вторую половину, не оправдавшую ожиданий (кстати, лишь четверть конфликтов в первобытном обществе — это драки между мужчинами из-за женщин). Так, в наши дни два квазисущества — два государства, — не научившись помогать друг другу или делить поровну хлеб и вино, спешат померяться силой — хотя бы до первой крови... первых тысяч людей. И справится ли с этими бесноватыми ООН? Каждое государство имеет право...

Вот и в обществе дикарей каждый имеет право... «Эгалитарная структура общества становится для них роковой, — отмечает Юрг Хельблинг. — У них нет вождя или какой-либо авторитетной персоны, которая сумела бы погасить подобный конфликт, не доводить дело до крови». В таком случае остается один шанс спастись от побоев, а то и смерти — бежать, куда глаза глядят, примкнуть к другому племени — тем более что люди в окрестных племенах нередко состоят друг с другом в отдаленном родстве. «Держась руками за лицо, Алексей Алексеевич убежал».

Однако бежать порой некуда. Когда несколько племен собираются вместе, чтобы переждать ненастный сезон (эскимосы — зиму, австралийские аборигены — засуху), приходит время убийств. Человек, которого ненавидишь, постоянно у тебя перед глазами. Его невозможно видеть и не видеть нельзя: «Пора проливать кровь!» Так, космические одиссеи грядущих веков могут обернуться банальными убийствами, эксцессами первобытной анархии, если у командира корабля не будет достаточно власти, чтобы подавлять вспышки злобы в зародыше.

В обществе всегда должны действовать механизмы, удерживающие людей от «драк» и само общество — от войны. Даже если предположить, что склонность к насилию заложена в человеке генетически, то, справедливости ради, надо признать, что в нас имеется что-то заставляющее разрешать конфликты мирным путем, ведь по большей части люди так и делают — даже дикари.

Люди почти инстинктивно ощущают угрозу, адресованную им. Страх перед другим человеком заложен в нас от рождения. Уже на шестом-седьмом месяце жизни ребенок отдергивается, видя перед собой незнакомца. Он явно боится его.

По гипотезе американского психолога Дэвида Баса, в процессе эволюции в нашем головном мозге появился своего рода детектор, который помогает распознать угрозу, исходящую от другого человека. Именно такой детектор включается в голове младенца, когда он видит «чужого». Ведь в природе широко распространен инфантицид — детоубийство. Когда-то и наши далекие предки, не колеблясь, убивали приемного ребенка, чтобы облегчить жизнь родному чаду. Недаром «злая мачеха» стала одним из самых популярных фольклорных персонажей.

«Вероятно, в процессе эволюции в нас укоренилось фундаментальное недоверие к тому, что замышляют чужие, что они намерены сделать, и это должно уберечь нас от коварных нападений чужаков, от их злобы», — полагает Дэвид Басс.

Люди обладают удивительной способностью вникать в намерения других, вдумываться в мотивы их поступков. Возможно, этот талант развился в наших предках, когда те силились понять, что замышляет человек, стоящий рядом, и может ли он внезапно броситься на тебя и убить. Вдуматься значило расстроить, может быть, враждебные планы, опередить, нанести первым удар. «Зло» оказывалось неэффективным, потому что его встречали во всеоружии. «Добро» исстари было с кулаками и дубинками и умело постоять за себя.