Знание-сила, 2005 № 08 (938)

Новая схватка у трона началась опять с женских интриг. Софья обвиняет Нарышкиных, что ее пытались убить; и правда, в Кремле поймали троих — непонятные личности с ножами. А через несколько дней в Преображенское, "резиденцию" Натальи Кирилловны, прибегает некто с сообщением, что видел в кустах убийц, подосланных к Петру. Правда, больше их никто не видел. С чего бы вдруг такая активность?

Причина была: Петра женили. А женатый, по русской традиции, уже взрослый, и значит, время Софьи истекло.

Алексей Михайлович

Женили Петра спешно. Невеста была выбрана незнатная (чтобы не знатнее самих "незнатных" Нарышкиных), нелюбимая. А Петр против воли матушки даже не пикнул. Невеста на три года старше Петра, которому только исполнилось шестнадцать. Венчались скромно, жених был "лицом хмур", что отмечено особо. Так в жизнь Петра вошла Евдокия Лопухина. А вскоре и очень кстати обнаружились "убийцы в кустах". Психологически все просчитано тонко, даже реакция Петра. До полусмерти напуганный, ночью, в одной рубашке, без "портов" на коне он мчит в Троице- Сергиеву лавру. А не испугаешься, если тебе всего шестнадцать, а в десять лет тебя уже толкали на расправу дикой толпе? Но, похоже, о таких мелочах, как переживания и страхи невротика со склонностью к эпилептическим припадкам, никто, в том числе и матушка, не думал. Нарышкины победили, Софья — свергнута.

А вот с молодой царицей вышла осечка. Это потом уже, задним числом объясняли, что жену-де он не любил и не жил с ней, и вообще она была дура набитая. Но ведь нужно иметь характер, чтобы не идти на поводу у мужниных страстей, не потакать его пьянкам и хождениям по Немецкой слободе, да еще и пенять мужу (скандалить). И в походы, поездки, путешествия (для психиатров такое "несидение" молодого царя — явный невроз) за мужем не мчалась. Да ведь это попытка молодой жены "ломать под себя" своего непутевого супруга! Чем, видимо, молодая жена прежде всего и разочаровала свекровь. Сама Наталья весьма благосклонно относилась и к "потехам", и к развлечениям сына, что многих наводило на мысль, не потакала ли мать дурным наклонностям — чем бы ни тешился, лишь бы не лез в политику. Между прочим, при жизни матери, до ее смерти в январе 1694 года, в "политике" Петра и близко не было.

И об учении сына, вопреки благостным байкам, не особенно царица- мать беспокоилась. Старших детей Алексея Михайловича учил знавший несколько языков Симеон Полоцкий — монах-западник, окончивший Киево-Могилянскую академию. Петра же учил дьяк Никита Зотов. Писал Петр с ошибками, почерк отвратительный, а "знания" — ото всюду понемножку.

Федор

Иван

Софья

Что бы ни говорили о нелюбви между супругами — Петром и Евдокией, — а они родили троих сыновей (выжил только первенец Алексей), и их брак продолжался до 1698 года. Тут обычно следует объяснение, мол, не хотел сын огорчать любимую маменьку. Но маменька скончалась в 1694-м, за четыре года до "развода" сына с Евдокией.

"Развелся" Петр с Евдокией (единственная в то время форма развода — постричь в монахини) после его "загранкомандировки" — Великого посольства по Европе. Но на самом деле ни мать, ни Европа не имели к его "разводу" никакого отношения, только другая женщина — Анна Моне. И "развод" дался Петру непросто. Всю ночь он уговаривал жену "по-хорошему"; неизвестно, какие приводил аргументы, но пальцем не тронул. Не удивительно ли для человека, который лично рубил головы стрельцам, поднявшим бунт за возвращение Софьи на престол? Согласия так и не получил. Й это от глупой женщины, воспитанной домостроем, то есть в безропотном подчинении мужу!

Тогда Петр отправляет жену в Суздальский Покровский женский монастырь "по-плохому"! Что означало — не поверите! — всего лишь "без содержания". А пострижена она была и вовсе через 10 месяцев, потому что и в монастыре продолжала настаивать на незаконности учиненной над ней расправы. Не так глупа была эта женщина и уж точно с характером! Свои права отстаивала убедительно, да так. что ни архимандрит, ни священники монастыря не решались совершить над ней обряд пострижения. За что попали в Преображенский приказ на расправу. с ними-то Петр не церемонился. Но и после пострижения, уже инокиня Елена, она носила "светское платье", жила в монастыре как мирянка и даже принимала заезжавших в монастырь знатных господ как царица. Свой царский статус она продолжала блюсти с несокрушимым упорством! Могла быть опорой! Но оказалась противницей.

И на это "непослушание" жены Петр взирал безропотно (семь лет, между прочим!), пока до него не дошли слухи о любви его бывшей супруги (нелюбимой, изгнанной, постриженной в монахини) к майору Глебову. Вот тут расправа была жестокой. Глебова посадили на кол. И не он один попал под расправу: епископа ростовского Досифея и ключаря Федора посчитали соучастниками и сводниками, их казнили, а две игуменьи (недосмотрели? не донесли?) были биты кнутом и отправлены в тюрьму. И только на "инокиню Елену" не поднялась в гневе рука Петра, ее перевели сначала в монастырь в Ладогу, потом в Шлиссельбургскую крепость, но "и волос не упал с ее головы". Хотя в добросердии Петра заподозрить никак нельзя. Свою "метресску", любовницу девицу Гамильтон, Петр отправил на плаху (правда, за дела уголовные — "убиение младенцев, рожденных ею тайно"). Даже присутствовал при казни любимой женшины и, говорят, поднял отсеченную голову красавицы и поцеловал в губы. Вот такие нежности.

Евдокия Лопухина

Петр словно судьбой обречен на женские измены. Большая любовь и, может быть, первая любовь — красавица из Немецкой слободы Анна Моне, счастливая соперница Евдокии. Ради нее он постриг жену в монахини, думая возвести Анну на престол. Делал подарки, назначил содержание, построил каменный дом, на приемах и праздниках она играла роль хозяйки. И привязанность эта, глубокая и сильная, длилась десять лет.

Началось все в 1692 году, и познакомил их Лефорт. К тому времени семейная жизнь Петра "не сложилась": смерть в младенчестве двух сыновей, Александра и Павла, конечно, не располагала молодую женщину к веселью. И контрастом страдающей жене стала кокетка и хохотушка Моне. Мнения о барышне высказывались разные. В воспоминаниях ее современника Хелбига читаем: "С необыкновенной красотою она соединяла самый пленительный нрав, не возмущаемый капризами, пленяла мужчин, сама того не желая". А историк Семевский пишет: "Страшная эгоистка, немка сластолюбивая, чуть не развратная, сердцем холодная, расчетливая до глупости и алчная до корысти". А Петр ее любил. Она его — нет. Даже в сохранившейся переписке, в ее письмах Петру нет ни слова о любви за все их совместные 10 лет. Все ее слова любви были в письмах к другому — к польскому посланнику Кенигсеку. Вот их-то Петру и пришлось прочесть.