Знание-сила, 2005 № 08 (938)

Молодой человек трагически погиб, утонул случайно, упав в воду при переправе. Как лицо дипломатическое, он мог иметь при себе секретные бумаги. Их выудили, высушили и передали Петру. Можно представить себе негодование, смятение, боль, когда, вчитываясь в дипломатические, как мог ожидать, послания, Петр обнаружил почерк своей Аннушки и прочел слова, которыми его она никогда не одаривала...

Объяснение было бурным, взбешенный Петр стал обвинять изменницу в неблагодарности и вдруг расплакался...

Молодой Петр

"Я вас не буду ненавидеть и обвиняю только собственную свою доверчивость". Эти слова приведены в письме некой английской леди и относятся ко временам Анны Иоанновны, не столь уж и отдаленным от события, то есть это почти свидетельские показания. Петр даже благородно пообещал, что Анна ни в чем не будет нуждаться... Однако достоверно известно, что в тюрьму свою любимую коварную немку Аннушку (с сестрой Марфой — за сводничество) Петр запечатал от всей своей русской души! И даже без права посещать кирху! И она "отсидела" три года, пока шло следствие по "делу Монцовой".

Чем бы и когда кончилось заточение, если бы не вмешательство Европы, точнее, Пруссии, еще точнее — прусского посланника Кейзерлинга? Что чувствовал Петр, когда Кейзерлинг, представ пред ним, да еще притащив с собой Виллима Монса, братца коварной изменшицы, сообщил, что просит разрешения на брак с Анной, этого мы не знаем. Но доподлинно известно, что разговор этот закончился потасовкой, где прусскому посланнику "напинали и наподдали", даже спустили с лестницы. В рукопашной участвовал Петр собственной персоной и его "друг сердешный" Меншиков. Обиженный посланник туг же отписал кляузу к прусском) двору, а Меншикова вызвал на дуэль. Чтобы погасить международный скандал, виноватыми объявили гвардейцев, стоявших в тот день в карауле, и даже приговорили к плахе. Спасибо прусский король Фридрих I заступился, и казнь отменили. Происходили эти события в 1706 голу. А разрешение жениться на Анне Кейзерлинг получил только в 1711-м...

У царей свои возможности разобраться с соперником, даже если тот представитель другого государства, так сказать, "под чужой юрисдикцией". А к 1711 году в жизнь Петра вошла новая любимая женщина — Екатерина, через год он сделает ее императрицей.

Екатерина I

Петр!

Вот как все в жизни переплетено: Петр заточил в монастырь несчастную Евдокию ради красотки Анны, а ее брат Виллим разбил семейное счастье Петра с его Катеринушкой, последней большой любовью и сердечной привязанностью. Ах, не ездил бы ты, царь, в Немецкую слободу, не дружил с супостатами, послушал бы свою Евдокию...

Барышню Марту Скавронскую, мариенбургскую пленницу, взял себе как трофей генерал Боур, у него по "праву сильнейшего" ее отобрал Шереметев, но вынужден был уступить Меншикову по субординации. И что было в этой женщине? И на портретах, и по описаниям она вовсе не красавица...

А дальше Марта попалась на глаза Петру. И тут мнения расходятся: толи Петр приметил лифляндскую пленницу у своего друга, то ли Меншиков сам подсунул ее "мин херцу", научил, чем она может покорить царя, и активно способствовал их сближению. Версия вполне возможная, если иметь в виду, что Меншиков не оставил свою ставленницу без внимания и после смерти Петра. Да если бы не он, не сидеть бы Катерине на престоле!

Как бы там ни было, но сначала Марта Скавронская попала в число "метрессок" царя. И прибирала Петра к рукам постепенно, шаг за шагом. Сносила его резкие выходки, не устраивала сцен, не ревновала, не клянчила подарков (а Петр был, мягко говоря, "прижимист"), рожала ему детей (их было 11 — два Павла, три Петра, две Наталии, Екатерина, Анна, Елизавета, Маргарита), ни на что не жаловалась. Умела показать свою заинтересованность и участие в его делах, сопровождала в походах. На балах была весела. И обладала необъяснимым даром успокоить его в минуты гнева, говорят, прикосновением руки снимала головные боли и нервные конвульсии. Друг в радости и горе, в веселии и боли.

И пришел такой момент, когда она стала незаменима. Ее крестят по православному канону и нарекают Екатериной Алексеевной. Под страхом страшных кар запрещают интересоваться прошлым этой женщины. В 1712 году Петр венчается с ней (между прочим, при живой жене Евдокии* "Развод" так никто официально и не узаконил), а в 1723-м коронует и объявляет императрицей. В честь Екатерины утвержден орден. Можно ли доказать свою любовь полнее?

Этот страшный государь в любви нежен и предан. И доверчив, как дитя.

А кто такой Виллим Монс? Любимчик женщин, хлыщ и щеголь; пышная должность — камергер — в его случае означала всего лишь управитель вотчинного хозяйства Екатерины. Однако придворные заметили, что просьбы, переданные через Монса, неизменно выполняются. А еще, что подаренный Монсом Екатерине драгоценный рубин вправлен в корону. Об особых отношениях императрицы с ее камергером начинают шептаться. И только Петр ни о чем не ведает.

Донос "доброжелателя" настиг его в дороге, Петр мчится по государственным делам в Шлиссельбург. Удар страшный, у него начинается нервный припадок с конвульсиями. Петр приказывает возвращаться. И надо же, избитый, пошлейший сюжет: вернувшись, застает Екатерину беседующей с Монсом.

Екатерина изгнана на свою половину. И ей запрещено являться перед мужем. В ночь с 8 на 9 ноября 1724 года Монса арестовали. Арестовали и его сестру Матрену, по мужу Балк. И открыли дело "о взятках". Никогда еще дело о взяточничестве не велось столь споро — через неделю собраны доказательства, выявлен состав преступления и вынесен приговор. Уже 16 ноября Виллима и Матрену вели из Петропавловской крепости к эшафоту (рядом, на Троицкой площади) под охраной гвардейцев. Зачитали смертный приговор. Виллим держался мужественно: снял тулуп, шейный платок, передал сопровождавшему его пастору золотые часы с изображением Екатерины и положил голову на плаху. Матрена смотрела на казнь брата, видела, как палач поднял отрубленную голову, водрузил ее на шест, и готовилась к смерти.

Смотрел на казнь и Петр. О чем думал: о своей первой неверной возлюбленной, о юности и впервые разбитом сердце. Когда-то они все вместе так весело проводили время в Немецкой слободе, были молоды и счастливы. И он был счастлив. Матрене объявили императорскую милость — битье кнутом и ссылку в Сибирь.