Знание-сила, 2005 № 07 (937)

Однако самое широкое применение ER-жидкости, по-видимому, получат в мини-фотокамерах. Сегодня дигитальные фотокамеры становятся составной частью переносных компьютеров и мобильных телефонов, и необходимость механически двигать линзы и преодолевать трение создает возрастающие трудности при конструировании этих миниатюрных устройств. Желательно по возможности устранить механическое перемещение их частей, и тут на помощь приходят «умные» жидкости. Французская фирма «Вариоптик» и голландский «Филипс» разработали микролинзы, работающие на таких материалах.

В обоих случаях используется метод управляемого изменения поверхностного натяжения ER-жидкости. Роль линзы играет водный раствор, помещенный в сосуд с водоотталкивающим внутренним покрытием. Под влиянием отталкивания эта «водяная линза» приобретает полусферическую форму. Меняя электрическое поле внутри ER-покрытия, можно влиять на его гидрофобность (степень отталкивания им воды). Это меняет поверхностное натяжение в «линзе», ее фокусное расстояние, и она становится менее выпуклой. Сочетание двух и более «умных» линз позволяет придать микрофотокамере любые желаемые оптические свойства (зум и тому подобное). Фирма «Вариоптик» уже продала эту технологию южнокорейскому гиганту «Самсунг» для использования в портативных компьютерах, видеокамерах и мобильных телефонах. В денежном исчислении перспективы здесь оцениваются в сотни миллионов долларов.

И, наконец, есть еще «умная пыль». Размеры этой пыли уже приближаются к настоящей пылинке. В каждой такой пылинке (сегодня она еще имеет размеры типичного рисового зерна) имеется микропроцессор (чип), который поглощает направленную на него радиоволну и под ее воздействием испускает соответствующий сигнал — например, идентификационный номер. Такая «умная пыль» уже используется в магазинах торговой компании «Вол-Март» для слежения за своими товарами. Фирма «Бритиш петролеум» применяет чипы в своих бензовозах, чтобы следить за маршрутом и действиями водителей. Кое-где это даже вызывает нарекания, но фирмы утверждают, что новая технология служит исключительно целям безопасности. Менее спорные применения «умной пыли»: управление освещением в одном из зданий Чикаго, слежение за температурой и давлением на одной из станций лондонского метро и измерение сейсмических колебаний в одном из зданий города Беркли в Калифорнии.

В перспективе возможности применения «умной пыли» для непрерывного технического контроля представляются неисчерпаемыми. Быть может, самый впечатляющий пример здесь — это танкер «Лох Раннон» той же компании «Бритиш петролеум». В различных его местах расположены 160 «умных пылинок», каждая из которых содержит собственный источник питания (микробатарейку), микропроцессор и двухстороннее радио (приемник и передатчик). Они непрерывно измеряют и так же непрерывно передают контрольной системе данные о состоянии (вибрации, температуре, давлении) машин и компрессоров судна. Миниатюрность этих устройств делает их незаменимыми там, где возможности контроля ограничены малостью объема. Так, разрабатывается «умная пыль», которая сможет следить за температурой и влажностью в компьютерных устройствах, что позволит непрерывно регулировать их охлаждение или подогрев. Другое достоинство «умной пыли» — возможность покрывать ею (то есть контролировать) большие площади, например, целые здания, корабли или аэродромы. Пока что самое большое пробное испытание такого рода было проведено только в университете штата Огайо, где создали систему из 10 тысяч «умных пылинок» для защиты армейского полигона. Тем не менее, представляется, что главное еще впереди. Если мы хотим закончить в том же научно-фантастическом ключе, в котором начали, то следует вспомнить роман Станислава Лема «Рекогносцировка», где невидимые «умные пылинки» окружают защитным облаком каждого жителя планеты, непрерывно следя за его безопасностью и здоровьем, и приходят на помощь в случае любой надобности. В пределе — даже мгновенно покрывая его пуленепробиваемым слоем.

Илья Абель

Мне важно было своими фотографиями, выставкой «Граффомания», которая уместно прошла в Музее архитектуры, привлечь внимание к феномену граффити, чтобы можно было его проанализировать и осознать близко к его содержанию.

Илья Викторов Из телевизионного интервью

Граффити есть реальность, есть социально-культурная данность особого рода, имеющая как минимум полувековую историю, если отсчитывать ее от движения панков и хиппи, от фестиваля в Вудстоке, от рок-фестивалей разных направлений, от андеграундного мышления и стиля жизни.

Граффити есть и его вроде бы нет, поскольку будучи невыговоренным явлением, оно как бы и не существует. Искусствоведы не опускаются до того, чтобы чересчур всерьез говорить об этом, хотя рисование на стенах домов, заборах и станциях метро для немногих стало профессией, для многих — имитацией и сублимацией творчества. Да и те, кто занимается граффити, исходя из своих принципов и своеобразия собственного творчества, не стремятся выходить из тени, где спокойнее и приемлемее им находиться. Любая попытка формализации чего бы то ни было в этой деятельности — за пределами интересов авторов граффити, поскольку они по сути своего творчества хотят быть как будто бы вне общества.

Необходим значительный кураж, чтобы не только быть в граффити самим собой, но и изучать граффити с разных точек зрения. Нужна дистанция, умение абстрагироваться от любования этими закорючками и цветовыми извивами и независимость от предубеждения и наукообразия при наличии любви к тому, что захочется изучать. А это может стать поводом для академического экскурса. Вот и возникает парадокс: одно и то же есть, и его нет.

Вспомним, что в одной из серий «Матрицы» герои выходят в далеком будущем или в отдаленном настоящем на улицу, проходя мимо граффити. (А вы думали, что это когда-нибудь может исчезнуть? Вот именно, не дождетесь.) Значит, есть не только ретроспектива, но и перспектива того, что всегда будет, другое дело — как и насколько оригинально. Вот и пришлось выстроить вокруг граффити некую площадку формулировок и комментариев, создав что-то похожее на компендиум и разговорник под одной обложкой.

Само слово «граффити» еще недостаточно прижилось в русском языке, если его, например, сравнить со словом «конфетти», которое звучит похоже, но понятно чуть ли не большинству говорящих по-русски. И дело не в том, что с ним связано ощущение праздника, что-то милое и детское. Для кого-то и создание граффити тоже есть эквивалент праздника, но он рассчитан на немногих, хотя адресован вроде бы всем и каждому. Просто «граффити» звучит еще резко и грубовато для уха, есть в нем, в этом итальянском слове, нечто острое, раздражающее, агрессивное. Для российского опыта оно еще в новинку: то, что уже пройдено Западом, только переживается, осмысливается в России.