Знание-сила, 2005 № 07 (937)

В последнее время появилось новое направление — трафарет в граффити. Здесь уже нет никакого авторского начала, если не считать выбор места и количество трафаретов на единицу площади. Трафареты различны: здесь лозунги и обращения соседствуют с портретами (например, Мерилин Монро), детскими, почти сказочными сюжетами вроде солдата и девочки с косичками, а также анималистические казусы, возведенные в степень гротеска и тайны. Трафареты подчас соседствуют с обычными граффити. Райтеры четко представляют себе идею и композицию своего произведения, и если даже его рисуют несколько человек, сохраняется преемственность и единство стиля. Для бомберов рисунок заканчивается только тогда, когда он закрашен, уничтожен; до тех пор они «улучшают» его, как только могут, не думая об общем впечатлении. Авторы все никак не могут угомониться, им хочется что-то постоянно досказывать, доказывать и именно тут, рядом с чьим-то чужим текстом, а не на свободном пространстве. Их главная и единственная цель — обратить на себя внимание.

Граффити по своей традиции пока анонимно. Это и выбор другого языка, и уход от авторства в выборе сюжета, когда личные интересы подчиняются идеологии данной группы, и псевдоним. Но псевдоним всегда пишется по-английски, в чем наряду с анонимностью есть и претензия на западный уровень, приобщение через чужой язык к другой культуре, вписывание себя в некоторую традицию. Анонимность здесь и кредо, и стиль жизни. Очевидны здесь и амбиция, претензия на значительность, попытка обратить па себя внимание многих, если не всех. Псевдоискусство выдается за подлинное искусство; то, чему место на задворках, запечатляется на самых видных местах, чтобы на данное художество обратили внимание как можно больше людей, проезжих или пешеходов. Трудно сказать, хорошо это или плохо, ответ зависит оттого, в каком контексте анализировать граффити: в нем можно найти отзвуки искусства дизайна, наивного творчества, лубка, пропаганды. Пока правильнее говорить о претензии на искусство, чем об искусстве. Граффити — немного образ жизни, немного попытка своей творческой реализации, немного хулиганство при заметном риске для здоровья и даже жизни (например, рисование в ночное время нарушает сон и портит зрение как минимум, не говоря о том, что нередко граффити рисуют в измененном сознании, год действием алкоголя или наркотиков, о чем можно судить по ряду рисунков, похожих на глюки).

Граффити скорее всего рисуют до определенного возраста, а потом начинается взросление: или занимаются чем-то другим, более взрослым, или продолжают опыты в том же роде, что выглядит смешно и чересчур пафосно.

Илья Викторов Из телевизионного интервью

В граффити как социокультурном явлении на первый план выходит не молодежный протест, не политическая ангажированность (точнее, принципиальная неангажированность), а то, что можно определить как инициацию. Само участие в группе, которая периодически, изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год рисует граффити, есть определенный выбор, вступление в узкий круг, подобно участию в секте, в клубе, в команде. Команда имеет, без сомнения, свой возрастной ценз от тринадцати до восемнадцати — двадцати лет, если говорить о бомберах, хотя и здесь есть исключения. Каждый как бы сдает экзамен на право быть в этой команде. Именно поэтому уже не так важно, что и где пишется или рисуется. Гораздо важнее, что молодой человек (девушки здесь редки) может презреть нормы, не думать об опасностях. Конечно, рисовать надо не абы что, а нечто приемлемое для данной команды, и не абы как, а в том стиле, в каком делаются и другие надписи этой группы.

В рамках мегаполиса граффити есть бесплатная, почти постоянно действующая (с перерывами на благоустройство города) выставка под открытым небом. Сам процесс рисования есть одновременно и открытие выставки, и закрытие ее: и в том, и в другом случае есть зрители, есть некая среда, где происходит не объявленное в прессе, не афишируемое специально художественное событие. Здесь, как в любом перформансе, все продумано и отточено до автоматизма, все работает на основную задачу — поразить публику, удивить ее, мистифицировать и довести до некоторого экстаза. Конечно, элемент мистификации тут более чем очевиден, поскольку граффити есть прежде всего антиискусство, если под последним понимать нечто, сугубо связанное с обслуживанием общественных запросов. Игровой момент, пародийность, приземление здесь значимы, знаковы. Здесь сочетаются цинизм и некоторая вера, подвижничество и четкие приоритеты, образцы поведения и творчества. Это, конечно же, и флэш моб, поскольку есть элемент неопределенности, есть некая свобода быть так или иначе реализованным, желание потратить время и запас краски в баллончиках. Состав команды время от времени пополняется новыми участниками, которые мечтают попробовать себя в деле рисования на стенах и заборах, иногда состав сокращается.

Граффити — мужская работа, юношеская деятельность по сути и подтексту. Девушек даже не берут с собой, ведь надо перелезать через заборы, подниматься на лестницы и крыши домов, иногда быстро бегать, прятаться, то есть это явно молодеческая забава. Потом можно пройти по следам ночных подвигов и показать, что совсем недавно, несколько часов или дней назад удалось сделать. Вот для этого девушки вполне подходят, а так — сугубо мужское барство, где нет лишних, и если свой, то свой до конца.

Важное отличие от флэш моба состоит в том, что видят акцию, как правило, немногие. И в сводки новостей она не попадает, как и в объективы телекамер. — правда, в связи с выставкой «Граффомания» в Музее архитектуры имени Щусева и на других приличных выставочных ллошалках вдруг возник интерес к граффити, так что его создатели как бы выходят из своего осознанного духовного подполья. И все же не совсем одно и то же — рисовать перед камерой или вдали от суеты и ненужного внимания.