Знание-сила, 2005 № 05 (935)

В Новой Зеландии некий неизвестный организм проник в бухту Изобилия, известную тем, что там расположены многочисленные коммерческие хозяйства, где выращивают на продажу моллюсков. Воды бухты затянуло желтоватой плесенью. Погибли все ее обитатели, кроме червей и крабов. Коммерческим фермам грозят большие убытки. Однако все попытки уничтожить непонятную напасть безуспешны. Ученым даже не удалось понять, с каким врагом они борются.

В начале 2004 года у берегов Чили появились стаи гигантских кальмаров. Они пожирали сардины, анчоусы, макрель. Все происходило белым днем, когда эти хищники обычно прячутся в глубине Океана. Теперь же они словно бросились в решительный бой, стремясь расстроить рыбное хозяйство страны. Никакого приемлемого объяснения этой атаке нет. Замечен лишь один любопытный факт: в канун атаки зафиксировано повышение температуры моря. Возможно, эта аномалия заставила кальмаров вести себя необычно.

В 2000 году во время экспедиции норвежского судна "Мар Эко" в Северной Атлантике, на дне Океана, на глубине 2000 метров, были замечены непонятные следы: на одинаковых расстояниях друг от друга тянулись ямки диаметром пять сантиметров. "Словно кто-то принялся шить на гигантской швейной машине" — пошутили исследователи. Что за животное разгуливало по дну Океана? Почему оно с такой механической точностью оставляло следы?

Другое открытие, сделанное участниками экспедиции "Мар Эко", буквально иллюстрирует книгу Шетцинга. Эхолоты обнаружили в глубине Океана нечто невиданное: четыре громадные стаи планктона, свившиеся в кольца диаметром около десяти километров. Почему в Океане образовалась такая странная структура? Виновно ли в этом морское течение? Или рельеф дна? Или миллиарды крохотных организмов, объединившись в одно целое, образовали какую-то особую структуру (так нейроны, соединяясь, образуют мозг) — своего рода коллективный разум? И не получится ли так, — конечно, это лишь фантазия! — что этот коллективный разум бросит нам вызов? И для чего планктону объединяться, превращаясь в подобие мозга? Чтобы нападать на человечество?

От мрачных прогнозов Шетнинга просто так не отмахнуться, как от неудачной шутки. Ряд ученых тоже бьют тревогу. Глубины Океана пугающе таинственны. И неясно, чего в них больше — тайны или чего-то ужасного? Готовы ли и впрямь мириады животных, населяющих Океан, бросить вызов человеку? Так ли беспочвенны наши страхи? И кто победит в вековечной борьбе Человека и Океана?

По своему жанру роман Франка Шетцинга — научно-популярный триллер, напоминающий одновременно и справочник по океанографии, и увлекательную фантастику. Этот роман заинтересовал и обычную публику, и людей науки — тем более, что некоторые видные ученые стали персонажами романа под своими собственными именами: в их числе, например, Герхард Борман, открывший в 2004 году удивительные "асфальтовые оазисы" на дне Карибского моря.

Действие романа начинается со сплошных бедствий. У берегов Перу стаи рыб, словно обезумев, атакуют рыбачью лодку. У побережья Канады киты таранят яхты. В прибрежных водах Норвегии черви принимаются, как по команде, рыть морское дно. Ужасные события перемежаются с чем-то странным, пока в этой череде совпадений не проступает страшная закономерность. Становится все понятнее, что мы имеем дело с "кампанией неповиновения", развязанной всеми обитателями Океана, с этакой революцией, которая может превратиться в планомерное истребление человека, в "окончательное решение" по человеческому вопросу. Огромный организм Океана, для которого все мы, люди, что-то вроде микробов, усеивающих его поверхность, наконец воспринял нас как угрозу (а наша экологическая политика и впрямь ему угрожает). И вот иммунная система Океана ответила на угрозу ударом. Мириады "фагоцитов" — рыб, омаров, китов — успешно расправляются с микробами вида Homo sapiens.

Адрес в Интернете

Общество переписи морских животных (CoML): www.coml.org

Что такое Великая Отечественная война в сознании наших современников? Ответ ищут историк, психолог и культуролог.

Анна Минаева

Старик 25 лет ждал сына с войны. Похоронил жену, с которой они ждали вместе, потом ждал один. Часто заходил в военкомат по соседству, спрашивал, нет ли чего нового, всех знал, считал себя там своим человеком. Через много лет выяснилось, что уже давным-давно его сын значится в военкоматских списках не как "пропавший без вести", а как "павший в боях". Старику об этом сообщить не удосужились.

Ни разу за эти годы старику не пришло в голову, что сын мог не пойти на войну и не погибнуть. Уклониться. Всякое бывало: и самострелы, и специальные отравления... Надо сказать, редко бывало. У большинства есть твердое убеждение, что мужчина должен защищать свой дом и свою семью от врага. Может погибнуть — что ж, судьба...

Многое можно сказать о том, как манипулировали сознанием солдат, как заставляли жизнями уравновешивать некомпетентное и равнодушное командование, как гнали на смерть заградстрядами. Но были еще и они сами, солдаты как они есть. Чем дальше, тем труднее понять, что они тогда думали, чувствовали. Я пытаюсь понять именно это.

Рассказчиков о войне остается все меньше, успеть бы записать. Есть солдатские письма с фронта, знаменитые треугольники, и письма на фронт. Треугольников множество разбросано по местным архивам; они лежат, не разобранные, интерес к ним начинают проявлять в основном к "круглым датам". На самом деле, они очень интересны.

Бумаги страшно не хватало, а писали бойцы обычно огромными корявыми буквами — бисерным почерком отличались только образованные. Так что помещалось в такое письмо немногое — только самое важное. Но начиналось и заканчивалось оно всегда одной из немногих обязательных "формул". Например, так: "Добрый день, веселый час, пишет вам, кто знает вас". Сын родителям пишет, вряд ли они ошибутся, но в письме все должно быть как положено. А в конце — не менее обязательное: "Жив, здоров, ваш..." Он двумя строчками выше жаловался, что никак не может выздороветь, что рука не слушается и лопатка болит, но закончит письмо все равно именно так.

Раньше в деревнях были специальные люди, которые всем письма писали; наверняка были такие и в армии и уж тем более в госпиталях ("руку приложил боец такой-то"); так они, не спрашивая, сразу писали зачин и концовку, а уж потом в середине письма излагали то, что, собственно, автор и хотел сообщить.