Знание-сила, 2005 № 01 (931)

«Война против слабых» велась ради «создания нордической расы, превосходящей все другие расы». Целый ряд влиятельных американских политиков и интеллектуалов в начале прошлого века думали о том, как улучшить «качество нации», как очистить ее от вредных примесей — от бедных, слабоумных, преступных, наследственно больных и, наконец, цветных людей.

Альфонс Бертильон. «Судебная фотография». 1890 г.

В то время, за пару десятилетий до Великой депрессии, в США явственно нарастал кризис. Сотни тысяч людей скитались по стране в поисках лучшей доли. Численность населения, как и безработица, непрерывно росла. Всего за три десятилетия, с 1890 по 1920 годы, на восточное побережье США переселились около 17 миллионов европейцев. Еще десятки тысяч уроженцев Азии обосновались на западе США В то же время через южную границу страны двигался поток нелегальных беженцев из Мексики, где в начале века разгорелась гражданская война.

Долгое время многие иммигранты держались обособленно; в городах они селились в отдельных кварталах или. сбившись в бригады, разъезжали по стране в поисках работы. Большинство местных жителей с раздражением поглядывали на приезжих, явившихся отобрать у них хлеб.

«Наша страна населена людьми нордической расы, она построена этими людьми» — писал один из ведущих евгеников того времени Лотроп Стоддард. Теперь же происходит «вторжение целых орд из альпийских и средиземноморских стран»; вместе с ними в страну устремляются «азиатские элементы — левантинцы [арабы. — А.В.] и евреи».

Идеи упали на подготовленную почву. Организатором евгенического движения в США, «вдохновителем нового крестового похода» (Блейк) стал сын маклера из Нью-Йорка Чарлз Дэвенпорт, выпускник Гарвардского университета, биолог по образованию. Он превратил скромную лабораторию, расположенную в Бруклине, в штаб-квартиру всего евгенического движения страны и вскоре поведал свои далеко идущие планы. «Главная проблема в этой стране, — объявил он, — нефы, люди той расы, которая по своему умственному развитию осталась далеко позади кавказской расы», поэтому надо их «тотчас выслать из страны», чтобы препятствовать смешению рас. Иначе, предостерегал Дэвенпорт, «наши потомки уступят страну черным, коричневым и желтым, а сами попросят убежища где-нибудь в Новой Зеландии».

Это пришлось по вкусу и американскому истеблишменту. Успевшие скопить капитал опасливо косились на стекавшихся со всех концов бедняков.

Чтобы справиться с угрозой стабильности и порядку, «евгеникам Америки», писал Дэвенпорт, «нужны две вещи: деньги и организация». Со всей энергией и изобретательностью он принялся осуществлять задуманное. Немалую помощь ему оказывала... «Ассоциация американских скотоводов». Вот что говорилось в ее программном заявлении: «С людьми можно достигать тех же результатов, что с коровами и овцами, среди которых мы привыкли выбраковывать худшие особи и отбирать лучшие».

По совету Дэвенпорта, на съезде ассоциации в 1903 году был создан специальный комитет по евгенике. Членам комитета было поручено «разработать методы, позволяющие регистрировать качество крови у индивидов, семей, народов и рас».

Уже в первом отчете комитета говорилось, что на содержание «не менее двух миллионов опустившихся, больных, слабоумных, увечных и преступных элементов» американского общества необходимо ежегодно тратить «сто миллионов долларов». Можно сэкономить эту сумму, решившись наконец «осушить стремительный поток дефектного и дегенеративного клеточного материала». В том же отчете и давался ответ на вопрос: «Что делать?»

По мнению составителей отчета — а они были известными животноводами, мастерами селекции коров и коней, — нужно лишить права на размножение примерно десять миллионов американцев, то есть около десяти процентов тогдашнего населения страны. Не вполне понятно было, кто именно должен был войти в эту квоту. Два переезда из города в юрод в течение года, булочка, украденная в магазине, или заминка с ответом на вопрос: «Сколько будет девятью восемь» — это достаточная причина, чтобы кастрировать человека, или нет?

По инициативе Дэвенпорта и просвещенных скотоводов, был создан Евгенический архив. Его возглавил деревенский учитель Гарри Лофлин из штата Миссури. Основными задачами архива стали сбор и классификация сведений о наследственности людей.

Август Сандер. «Рабочий», 1932 г.

...образчик закона о принудительной стерилизации «слабоумных» был переведен на немецкий язык и послужил примером для законодателей Третьего рейха, решивших принудительно проводить стерилизацию людей на вполне научных основаниях.

Летом 1910 года Дэвенпорт и Лофлин начали анкетирование «кандидатов на расправу». Их помощники посещали тюрьмы и психиатрические лечебницы, больницы и сиротские приюты, школы для слепых и глухих, выбирая возможных носителей наследственных заболеваний.

Мания евгеники овладела США. Даже элитные университеты, по словам Блейка, подпали «под обаяние» «совершенно расистской идеологии». Руководители Колумбийского и Корнеллского университетов придали этой псевдонауке академический статус, включив ее в учебные планы своих заведений. «Самые светлые и умные головы», в Гарвардском, Принстонском и Йельском университетах, продолжает Блейк, разработали «способ измерения интеллектуальных способностей, следуя которому можно было объявить тупицами и идиотами от 70 до 80 процентов всех черных и евреев». А Гарвард и Принстон пользовались огромным авторитетом.

На улицах, рынках, в магазинах самозваные «эксперты по евгенике» говорили публике о том, что «некоторые американцы родились, чтобы быть обузой обществу». Как выглядела типичная жертва селекции в начале прошлого века? Это был человек не шибко образованный, нередко буйный, любитель выпить и наскоро переспать с какой-нибудь встречной бродяжкой. Работа разовая; дом — какой-нибудь заброшенный сарай на окраине города; Образ жизни — «сегодня здесь, завтра там»; цель в жизни — сегодня поесть, переспать, а завтра — чего там ждать? В общем, честно говоря, — не очень приятный тип.

И вот за маргиналами развернулась настоящая охота. Их выслеживали на окраинах городов, вылавливали по лесам и полям, где они шатались без толку; их примечали в тюрьмах и приютах. Диагнозы штамповали, как в наши дни гамбургеры: «душевнобольной», «слабоумный», «склонный к эпилепсии», «страдающий врожденной слепотой» или просто: «опустившийся», «аморальный», «склонный к преступлениям». И почти всякий раз врачи заявляли, что «задержанный (- ая) может передать указанные дефекты личности по наследству». Следовательно, «его (ее) надо принудительно стерилизовать». Чаше всего таких людей отправляли в специальные «колонии» или «лечебные заведения», согласия самих задержанных не требовалось.