Знание-сила, 2004 № 08 (926)

— Вот что! Ну, это мне не могло прийти в голову.

— А вот Петру-то Великому пришло. Перенес его именно сюда, на Неву".

"Плохие" или "хорошие" районы есть почти в любом городе. Говорят, например, о "дурной", "зловещей" атмосфере Скобелевской (впоследствии — Советской) площади в Москве. Во многих городах "нехорошие места" чаще всего там, где прежде было кладбище или место наказаний. Так, в Петербурге, в Московском парке Победы многим становится не по себе, и это объясняют тем, что парк разбит на месте массовых захоронений жертв блокады. Славу "проклятого места" получил и участок Обводного канала от Бровского моста до устья реки. А в Иванове своя история о том, как в течение советских десятилетий ничего не удалось построить на месте взорванного городского собора: сколько раз ни начинали работу — по тем или иным причинам ее приходилось "замораживать".

Разговоры героя "Белых ночей" с петербургскими домами — гротескное выражение того же, что в более спокойной форме обнаруживает князь Мышкин, когда говорит Рогожину, что сразу, хотя и непонятно почему, узнал рогожинский дом. В таких отношениях с городом многие горожане, но оно лишь иногда фиксируется в литературе ("умное лицо Технологического института" — Гарин-Михайловский). Диалог между городом и горожанином может быть и замаскированным — часто возникающие, особенно применительно к Петербургу, мотивы города-лабиринта, который "морочит", "водит" человека.

Мифологическое истолкование городского пространства опирается на давнюю культурную традицию, сложившуюся, "откристаллизовавшуюся" вокруг осмысления храмовой архитектуры. П.А. Флоренский пишет об эзотерическом значении пространственных ориентиров в церкви: "Понятия "право" и "лево" с мифологических времен являются одним из самых очевидных и действенных в осмыслении человеком окружающего пространства и своего места в этом пространстве. Христианство почти на всех европейских языках утвердило за "правым" положительное направление, а за левым — путь "козлищ" ("И поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую" — Мф.25,33), переводя проблему выбора сторон из пространственной в нравственную".

Исходным здесь был прежде всего видимый путь солнца по небосклону, слева направо, по ходу часовой стрелки. Эта положительная протяженность, продолжительность зафиксированы, в частности, в продвижении ладьи Солнца в древнеегипетской Книге мертвых, в направлении устоявшейся европейской письменности, римском счете. Преимущество правого над левым установилось в церемониальных движениях и предстояниях, правилах ГАИ, порядке награждения на соревнованиях и т.д.

Символика пространства и передвижения ярко и подчеркнуто воплощается внутри храма. "Вся жизнь человека в храме проходит как бы по солнечному кругу, по часовой стрелке. Чтобы окрестить человека, совершить первое церковное таинство, его вносят в церковь с западной стороны, и ребенок оказывается на северо-западе, так как в большинстве храмов комната для крещения, баптистерий, находится слева при входе. Исповедь может происходить в северном пределе, причастие, венчание, соборование по центру — на востоке. Рукоположение — на востоке, в алтаре, а отпевание, прощание с человеком, всегда происходит в южном приделе (если он есть). Затем совершившего свой жизненный путь человека выносят из храма западными дверями ногами вперед. Круг жизни по часовой стрелке, по солнцу, пройден".

Рождаются мифологемы планировочной эзотерики города Санкт-Петербурга, например: "Существовал некий концептуально-идеальный план. Этот план представляет собой совершенную форму яйца (овала), а Петропавловская крепость является ключевой точкой в концептуальном и архитектурном плане города и зерном, из которого этот город вырос.

Строительство Петропавловской крепости было реальным вмешательством в судьбу России... и осуществлялось либо при непосредственном участии, либо при косвенном влиянии людей, умевших осуществлять архетипическое, концептуальное метапрограммирование через архитектуру и строительство".

Этот текст, опубликованный в журнале "Декоративное искусство", обладает всеми признаками мифологического (и автор обозначен как "А.Н. де Рокамболь"), хотя вполне серьезно заявлен как проект "День рождения города".

И вполне серьезный сотрудник НИИ Ленгенплана предлагает "расшифровку" эзотерики плана Гатчины, в который заложена "планиметрическая взаимоупорядоченность определенных элементов паркового пейзажа.., скрытая от непосвященных".

Самый последний бродяга, не имеющий своего угла, является таким же творцом Города, как и прославленный архитектор, застроивший его великолепными дворцами.

Обычай строить здания "со смыслом" весьма распространился в советские времена. Из многочисленных примеров можно назвать хотя бы здание Центрального театра Российской армии в Москве, спроектированное в форме пятиконечной звезды. Во время войны архитекторов едва не арестовали как германских диверсантов, внедренных в наше отечество: оказалось, что четыре луча звезды указывают на четыре московских вокзала, а пятый — на Кремль... (При этом существенной деталью оказалась невозможность замаскировать здание театра.)

Это осознанная "архитектурная магия": эзотерический план вводится при создании города или его части. Гораздо чаще такой план обнаруживается помимо желания строителей. В.З. Паперный в своей книге о советской архитектуре говорит о мифологичности ее восприятия в 1930-е годы: "Культура как будто верит, что если произнести вслух (или напечатать в книге) мысль о том, что население не увеличивается, оно тут же перестанет увеличиваться, а если в эмблеме серпа и молота молоток повернуть бойком к режущей кромке серпа, то это мгновенно приведет к конфронтации рабочего класса и крестьянства". (В последнем примере речь идет о павильоне "Механизация" на Всероссийской сельскохозяйственной выставке.)

Схожие коллизии возникали отнюдь не только в сталинскую эпоху, хотя в это время они действительно приобрели особый драматизм. Поучительная история связана с дворцом Кушелева-Безбородко на Гагаринской улице в Петербурге (ныне там размещается Европейский университет). Как известно, Кушелев- Безбородко скончался, "когда дом уже был совершенно отстроен, и оставалось только дополнить некоторые детали внутреннего убранства". Мемуарист Ф.Г. Тернер добавляет к этому важную подробность: "При постройке дома случилось обстоятельство, которому потом было дано значение некоторого предзнаменования. При доме были устроены два массивных подъезда (...), над подъездами красовалась в виде украшения графская корона, лежавшая на подушке. Это дало повод сравнить украшение с похоронным балдахином и усмотреть в нем предзнаменования кончины графа, который, находившийся тогда уже в последних стадиях чахотки, после того помер. Разумеется, что обо всем этом зашла речь только после смерти графа, а раньше об этом никто и не думал. Корона была снята с подъездов, которые до сих пор остаются в этом же, кажется, недоконченном виде". ("Воспоминания" вышли в 1910 году.)