Знание - сила, 2004 № 05 (923)

Хочу напомнить глубокоуважаемым коллегам: кто-то сказал, что наука — это способ удовлетворить собственное любопытство за государственный счет. Государственный счет закончился, тем не менее какой-то внутренний заказ общества есть. Заказ на то, чтобы лучше делать, условно говоря, молочные бутылки или высокоточное оружие. И где найти силы, где найти уверенность, чтобы уйти с насиженного места, не потеряв свою исследовательскую тенденцию? Эту проблему надо решить.

По аналогии с теорией динамического хаоса вспомню китайскую пословицу: не дай вам Бог родиться во время перемен. Мы выбираем собственную позицию, и в период динамического хаоса можно правильно «проброунировать» — правильно выбрать то накладывающееся поле, которое ведет тебя от одного устойчивого положения к другому. Это момент сегодня профессиональный, потому что если раньше позиция ученого была точка на пространстве: ты физик, а я химик, а я биолог, то сегодня существует понятие профессиональной траектории. Я начинаю как физик, продолжаю как химик, дальше ухожу... Я кочевник в профессиональном пространстве, и поэтому я творец. Мы находимся в этой критической динамической эпохе.

Так вот сегодня в целом у культуры мировой как таковой сотни так называемых авторских субкультур, реально существующих. Атлас исследовательских субкультур тоже быстро меняется. В этом смысле для меня проблема номер один — не возопить: «Государство, дайте нам деньги», не говорить о кризисе, не уезжать. Я хочу сказать молодым ученым и студентам: спасибо за ваш выбор, что вы каким-то образом интуитивно ощущаете здесь эту возможность. Пожалуйста, не упустите ее, ибо бездарно, глупо болтаться в этой стране по старым делянкам. Лучше двигаться в России вместе со всеми ее кочевническими инстинктами и азартом, который сделал Америку.

Валерий Миллев — директор филиала и заместитель директора ИОФ РАН, доктор физико-математических наук. Окончил физфак МГУ. Физик и поэт. Автор физфаковской оперы «Архимед» и других эстрадных спектаклей. Песни пишет с 1960 года на свои стихи, самая известная «Весеннее танго».

По поводу русской ментальности. Со всех сторон эту тему обсуждали — и зима у нас длинная, и лето холодное. Но еще Карамзин писал о влиянии географии на формирование русского характера. Дело в том, что русская равнина, в частности, Москва, расположена на границе континентального и приморского климата. Граница прямо через Москву и проходит. Что делает природа? Она дает несколько лет какого-то порядка. Скажем, огурцы надо сажать на Троицу. Человек к этому начинает привыкать, это значит, что сегодня мы живем в континентальном, более определенном климате. Потом, когда крестьянин на 4-5-й год в том же порядке все посадил, грянули заморозки. Так выработалось понятие «русский авось». Что это такое? На самом деле, это привычка и умение жить в условиях ограниченной информации. Жить и выживать. Информация неопределенная, предугадать и спрогнозировать невозможно. У немца мама говорит: такого-то числа посади огурцы, и все у них сходится, все стабильно.

Это такой временной хаос, а есть еще географическая неопределенность. Посмотрите, две очень цивилизованные страны, допустим, Англия и Япония, очень культурные. Категоричные условия создают отражение такой волны информации от Гранин. И, как в лазере, люди сидят в полураспределенном состоянии. В России нет вторых границ, вообще нет никаких границ. Царский указ издается, скачет гонец два года, чтобы донести до какого-нибудь Томска. А в Томске сидит тоже не дурак.

Он услышал чудом о царском указе, а гонец прибудет не скоро, зачем его заранее исполнять. Пока гонец доедет, уже режим сменится.

Это география полубесконечных ситуаций, где нет граничных условий. Вот это и формировало наш национальный характер. Русские писатели обращали серьезное внимание на это. Умение жить в условиях недостаточной информации, и жить нормально, породило творческую способность русского человека.

Дмитрий Сергеевич Чернавский говорит, что хаос — необходимый элемент в творчестве, и все синергетики об этом пишут, что в ситуации предсказуемости и логики невозможно творчество и искусство. Хаос и непредсказуемость — это основной элемент творчества, самое интересное в творчестве. Пушкин никогда не знал, что с Татьяной в конце концов произойдет, но главу за главой печатал, надеялся на «русский авось», и все сошлось интересно. Эта способность к творчеству — национальная черта. Из нее, как из любого качества, следует и положительное, и отрицательное.

Я как раз вспомнил о Чехове, в одном из рассказов он пишет, что русский человек талантливый, может придумать все, что угодно. Сделает, побалуется и бросит — вот наш дворник сделан из дерева человечка, «дергаешь за ниточку, а он делает неприличное», потом все сломалось и выбросил.

А вот случай из жизни. Я как-то смотрел, как деревенский мужик, плотник, пилит. Тяжелый труд, нудная работа Говорю: дом проконопатишь (а деньги ему давать бессмысленно, он все равно их через три дня пропьет), я тебе куплю электропилу: она ему страшно нравилась, я видел.

Все проконопатил, привожу ему пилу, думаю, мужику легче будет дрова пилить. Через неделю приезжаю, как пила? Думаю, сейчас расскажет, что перепилил все дрова... Да сжег, говорит, шину от «Дружбы» прикрутил (а она в полтора раза длиннее), думал, потянет, а она сгорела. Он не мог пользоваться инструкцией, физиологически не мог! Это типичный русский человек. Творец!

Наука у нас прошла очень интересные стадии. Например, что касается ядерной науки, когда мы шли учиться в университеты, были вдохновлены не деньгами, а идеями, перспективами, которые нам открывала атомная энергетика. А теперь пришли к тому, что запасы ядерного оружия в мире позволяют 30 раз полностью уничтожить земной шар. И туг мы стукнули себя по лбу — пожалуй, хватит. Саморазвитие этой области науки довело ее в этом смысле до маразма и тупика.

Мне кажется, наука должна реабилитироваться, сегодня нужно заняться теми научными направлениями, которые действительно касаются населения и волнуют его. Первое, речь идет о здоровье человека — как устроен организм, как функционирует, как иммунитет работает. Медицина сегодня настолько от этого далека и настолько беспомощна, что помошь биологов и математиков, которые умеют разбираться в сложнейших и тонких системах, необходима. Отношение людей, даже научно-технических работников, к своему здоровью совершенно варварское, как у дикарей, вплоть до того, что люди не знают, где печенка, где селезенка.