Знание-сила, 2004 № 04 (922)

1989 год: библиотека Бухарестского университета, сожженная во время свержения Н. Чаушеску; 500 тысяч экземпляров;

1993 год: Национальная библиотека Боснии и Герцеговины; около трех миллионов экземпляров.

Пока же — наперегонки с бедствиями — работают сканеры, временно спасая наши культурные ценности. Вот только что им копировать? Зачем множить по восемь «Библиотек Конгресса» в год? Еще сто лет назад — старые подшивки газет тому порукой — библиотекари сетовали, что «половина фонда в хранилищах лежит мертвым грузом». Мало что изменилось и теперь. Нередко раздаются голоса: «Надо списывать всю не пользующуюся спросом литературу». Но вот и Аристотеля или Фому Аквинского спрашивают куда меньше, чем Мураками или школьных классиков. Не губить же за это Стагирита с Аквина том? Кто решает, что дозволено оставлять потомкам, а что нет?

Библиотека - это храм мудрости. Но в наши дни подобные храмы часто пустуют

Или другой пример. Худо-бедно, во многих библиотеках мира хранятся подшивки американских, английских, французских, да уж и — мелкими горстками — российских изданий. Но если лет через триста на Земле будет доминировать африканская цивилизация, то как историки XXIV века будут изучать истоки «золотого века Черной Африки»? Кто заботится о сохранении печатной продукции Габона или Нигера? Кто хранит газеты стран третьего мира? Может статься, что их история окажется сплошными потемками — как для нас история «темных веков».

Что еще важно хранить? Специалисты сходятся во мнении, что в потоке информации нельзя терять сведения о вредном воздействии тех или иных технологий. Вот, например, размещение ядерных отходов. Хранить- то их, может, и будут с соблюдением всех мер предосторожности, но только кто лет через 50 вспомнит о том, где они хранились. Живут же люди сейчас, хоть и мучаются, на территориях, что в двадцатые годы служили местом хранения или испытания химического оружия. К сожалению, на протяжении полувека значки, изображавшие радиационную угрозу, неоднократно менялись, и потому при работе со старыми документами их не всегда можно узнать. Сам выбор символики порой неудачен. Символы пробуждают в памяти любые ассоциации, кроме нужных. Американский физик Грегори Бенсон пошутил, что наши потомки, глядя на современную карту с нанесенными на нее значками радиационной угрозы, лишь удивленно покачают головой: «Зачем им нужна была карта захоронения корабельных винтов?»

В Сараеве, в Национальной библиотеке Боснии и Герцеговины, хранилась большая коллекция арабских научных и математических манускриптов. Здесь находился также архив, проливающий свет на тайную подоплеку Первой мировой войны, начавшейся с убийства австрийского эрцгерцога в Сараеве. Возместить эту утрату нельзя.

Где прикажете вечно хранить минутную рябь слов? Для многих книг и документов создаются подземные хранилища. Но для микрофильмирования книжной продукции не везде хватает денег.

А ведь любое произведение искусства уникально. Это не закон природы, который, не доведись открыть Бойлю — открыл бы Мариотт. Редка способность завороженно следовать некоему ритму и, повинуясь ему, располагать слова. Большинство из нас не могут выразить, уловить этот ритм. Тем ценнее произведения — стихотворные или прозаические, — написанные теми, кто всю жизнь был им одержим. Можно только гадать, какая часть российской словесности безвозвратно исчезнет, будет подменена выборками «школьной классики». Вряд ли в список под грифом «хранить вечно» войдут произведения Случевского и Дельвига, Георгия Иванова и Адамовича, Вагинова и Добычина, Лимонова и Губанова... Изъязвленное пробелами прошлое отразится черными пятнами в будущем.

Так, гибель Александрийской библиотеки и других книжных коллекций античности произвела безжалостный отбор. До нас дошли в основном книги, включенные в программы тогдашних школ. В основном переписывали именно их; их списки можно было встретить повсюду.

Но где Клитодем, Андротион, Филохор, Эфор, Истр и другие продолжатели дела Геродота и Фукидида? Где Филемон, Дифил, Посидипп и другие мастера «новой» аттической комедии? Где мистики Спевсипп и Ксенократ, где скептики Аркесилай и Карнеад? Где Квинт Фабий Пиктор, Авл Постумий Альбин, Гней Геллий, Валерий Анциат и другие историки раннего

Рима? «Увы, где прошлогодний снег!» Современникам Александрийской библиотеки трудно было представить себе, что большинство хранимых там произведений погибнет, оставшись в памяти потомков лишь названиями или цитатами.

В Александрийской библиотеке не высекали на камне ни трагедий, ни эпиграмм, чтобы сказанное пережило века. Нет, время казалось малосильным противником; оно уносило души людей, но сохраняло их коллективную память, копившуюся в пергаментах и свитках. Их хранители вряд ли думали, что цивилизации, словно живые организмы, проживают отмеренный им срок и гибнут, перерождаются под гром нашествия варваров. Перед подобной катастрофой устоит разве что камень, но на нем не высекают ни романов, ни поэм.

Конечно, подобные мысли кажутся сейчас не очень своевременными. «Гибель цивилизаций», «нашествие варваров» — какая-то «шпенглеровщина», вышедшая из моды. Как будто не хватает других забот! В одной из самых богатых стран мира — Германии — на защиту культурного наследия страны и его копирование выделяется три миллиона евро в год. По замечанию экспертов, «для народа поэтов и мыслителей это просто скандально». Однако кому-то и эти деньги показались бы подарком.

Многое зависит от руководителей культуры в той или иной стране. Так, в Швейцарии создано 280 подземных убежищ, куда в случае кризиса будут переведены фонды музеев, архивов и библиотек (в Германии такие убежища имеются лишь при двух музеях). Власти швейцарского Берна хранят в таком бункере фотографии всех зданий в старой части города. Это позволит восстановить их в случае разрушения.

С особой тщательностью подготовились к будущим бедствиям власти Норвегии. Здесь в многоэтажном подземном бункере хранится в виде микрофильмов и цифровых копий все культурное наследие страны. Сюда поступают копии всех книг, фильмов и музыкальных альбомов норвежских авторов, а также выходящих в стране журналов и газет. Кроме того, здесь хранятся копии газет, выпущенных в Норвегии начиная с 1763 года. Общая длина стеллажей составляет 45 километров. «Мы сохраним культурное наследие Норвегии в любой его форме и в любом формате» — такой видят свою задачу руководители архива.