Знание-сила, 2004 № 03 (921)

Семнадцатилетняя Мавра Павловна стала женой Черского и верной спутницей во всех странствиях. Шли на рыбачьем паруснике вдоль берега Байкала... Видимо, тогда Черский сделал первые засечки. Нетрудно представить картину, как человек, стоя в лодке, вырубает в неподатливой породе бороздку, выбивает дату, наподобие того как влюбленные пишут: «Здесь были Саша и Маша». Лодка под ногами ходит ходуном.

Однажды так ударило о скалу, что едва не перевернуло...

«Мне Байкал, — говорит капитан Дойников, — напоминает плавание в Татарском проливе, такие же волны, туман, лед». «А крушения туг случаются?» — осторожно интересуюсь я.

«Да нет, — говорит капитан, - раз, правда, катер в тумане пароходом разрезало. Другой раз такое же суденышко, как наше, смерч догнал среди ясного дня и перевернул. Но это редко, — успокаивает капитан, — по пьянке...»

Мы заворачиваем за мыс Покойники. Погода тихая, чудесная. А обычно ветер дует. С северо-востока — баргузин, с юго-запада — култук. Есть сезонные — слабые, но резкие при сорокаградусном морозе хиузы, мягкие весенние шелоники, причудливые, с загибом мысовки и завивки — поэму написать можно о байкальских ветрах. У человека туг должна быть особая психология. Не шумная...

Женя Дойников из школы ушел за три месяца до окончания: считал, что директор зажимает индивидуальность. Теперь думает: ерунда, просто учиться лень было. Устроился к отцу на катер матросом.

«Я покой ценю». — «Тебе сколько лет-то?» — «Двадцать пять».

Женя по своим убеждениям — охотник с уклоном в лесничие. Дожили: в пяти километрах от поселка ни рябчика, ни белки. В сетях ячейки год от года все мельче. Ставят на нерпу, а с ней всё осетры попадают. Ушла романтическая охота под парусом: его прикрепляли к саням, охотник надевал белую одежду, толкал парус впереди себя, со стороны выглядело, будто плывет кусок льда. «Теперь, — говорит Женя, — просто бьют в воду из „мелкашки“...»

Вот и засечки Черского — вроде нерпы и осетра.

Специфика поиска засечек, по словам Жени Дойникова, такова: надо идти ближе к скалам. В лодке можно только в тихую погоду подъехать, а в шторм ничего не увидишь. Искали все лето. Одну засечку нашли на Зимовейном мысу, другую на Бакланьем острове. Там когда-то было полно бакланов, но кто-то посчитал, что из-за них меньше рыбы, и бакланов истребили. Даже устраивали соревнования среди пионеров — кто больше соберет бакланьих яиц...

От бакланов теперь остался пустой звук — название острова. Переименуют его — никто и не вспомнит, что здесь водились бакланы, морская птица.

В Усть-Баргузине в последние годы переименовали улицы. Бывшая Сплавная называется теперь именем выпускника школы, погибшего в Афганистане, а Октябрьская — парнишки, пропавшего в Чечне. Где-то у черта на рогах, в Москве, ломают головы: чего не хватает ученикам — военной подготовки, экономики, английского... Бывший учитель английского, теперь местный пастырь Николай Маркин сказал мне про усть-баргузинских (а прозвучало шире): «Этим детям нужен не английский. Им нужен Бог».

При Черском озеро было сплошным белым пятном. Казалось бы, сегодня Байкал изъезжен и исхожен вдоль и поперек, а загадки остаются. Загадка провалов, куда почему-то исчезают целые селения. Загадка «сквозных долин», где реки текут в противоположные стороны. Загадка самого происхождения Байкала...

Ученик Черского, академик В.А. Обручев описал явление, названное «сбросом»: глыбы, откалывающиеся от прибрежных гор, обрушиваются в воду, зона сброса все увеличивается, вслед за ней смещается озеро. Ученик Обручева В.В. Ламакин высчитал: Байкал смещается на северо-запад, за один миллион лет — на восемь километров. Байкал уходит.

Может, от людей, которых вокруг него все больше, убегает?

В Змеевой бухте, где мы бросили трап, нарисовался шаман. Он был навеселе. Одет по-граждански, волосы сзади собраны в пучок. Заявил, что Святой Нос оккупировали черные шаманы, а он — белый. «Вчера, — сказал шаман, — нелый день, блин, солние делал. А до этого бутылки собирал. Сперва, понимаешь, пространство надо очистить физически, а потом уж духовно. Бывают шаманы: „Шыр-быр- бур“. А что быр-бур? Настоящий шаман — прежде всего эколог».

Рассказал коротко о себе. У него было шестнадцать рождений. Как сейчас зовут, не скажет. Потому что не любит журналистов. «Что так?» Пристально посмотрел. И исчез.

Мы зря беспокоились, вскоре шаман опять появился. Сообщил следующее. Звать Сережа. По паспорту ему тридцать три года. Детдомовский.

У него много учеников. А учителей? «И учителей много. Вот вы мой учитель... Только в тетрадку про меня писать ничего не пишите — сгорит...»

В общем, обыкновенный такой байкальский шаман.

Распогодилось. То ли от Сережи, то ли оттого, что, как положено в здешних краях, мы «брызнули духу». На этот раз шаман пришел не один, а вместе со студентом государственного буддийского института, чье название переводится так: «Земля — колесо учения, которое приводит к счастью». Дима — совсем молоденький, у него красивые глаза с длинными ресницами, он учится на монаха. Шаман Сережа и буддист Дима бродят вместе.

«Сегодня, — сказал шаман Сережа, — день для дороги». И стал вертеться, делая какие-то пасы. «Ты что?» — спросил я. «Здесь диких собак много» — ответил шаман, продолжая вертеться. Потом закричал чайкой. Потом сел, зажег палочку с благовониями и запел.

«О-ме-хо-шо...» — пел шаман Сережа на два голоса с буддистом Димой, сидя на палубе на фоне Байкала, островов, чаек.

«Шоде-шоде, наесвага...» — пели они, позвякивая колокольчиками и постукивая в барабанчик на цветной ленте. Вертелась земля, колесо учения, которое приводит к счастью... Потом они вытащили четки и, перебирая, неслышно помолились. Закончив, шаман, закинув голову вверх, снял кепку и сказал: «Все».

«О чем пели?» — спросил младший сын капитана Слава. «Так тебе и скажу» — неожиданно обиделся шаман.

Конечно, ерунда, подумал я. Но все-таки, если вдуматься, этот шаман- детдомовец нарисовался не в московском метро и даже не в автобусе в Улан-Удэ, а на Святом Носу. Бухта порозовела. Слава посмотрел на воду, сказал: «Мальки пошли». «Олег Андреевич, — спросил я капитана, — как воспитывать детей?» Капитан усмехнулся: «Как-как. На своем примере».