Знание- сила, 2003 № 07 (913)

Во мраке ночи приятнее быть насекомым и смотреть на мир фасеточными глазами. Это — настоящий прибор ночного видения. Наши глаза куда беспомощнее.

Нам, дабы мы что-то увидели и распознали, требуется, чтобы на один квадратный сантиметр сетчатки попало не менее трехсот тысяч фотонов. А вот таракану, с которым мы никак не можем справиться, достаточно всего 160 фотонов.

В полночный час мы его не видим, а он бродит по пустому столу и снисходительно посматривает на нас — зоркая непобедимая букашка.

Немецкий исследователь Юрген Тауц недавно узнал, как пчелы оценивают расстояния. Для этого он запускал насекомых в два разных туннеля: один был обрамлен эффектным пестрым узором, другой украшали лишь монотонные линии, тянувшиеся вдоль трубы. Длина туннелей была одинакова. Если пчелы летели «пестрым» туннелем, то сообщали своим собратьям, что путь предстоит очень долгий, — и ошибались. Совсем по-иному считали пчелы, которые миновали «монотонный» туннель. На взгляд последних, тот был очень коротким.

Что же случилось с пчелами? Почему они безбожно путали расстояния? Все дело, считает Тауц, «в интенсивности зрительных впечатлений». Когда все вокруг испещрено яркими цветастыми пятнами, пчеле начинает казаться, что она пролетела долгий путь над лугами, полями, цветами. Впечатление это, как мы убедились, бывает нередко обманчивым.

Даже простейшие одноклеточные могут уверенно отличать свет от тьмы. Вот, например, эвгленовые водоросли — подвижные, бесцветные микроорганизмы, наделенные жгутиком (он помогает им передвигаться). На переднем конце подобной водоросли-клетки видна красная точка, состоящая из множества пигментных молекул. Сама эта точка не восприимчива к свету, зато отбрасывает крохотную тень. Удивительно, но это помогает клетке ориентироваться в пространстве! Вот как это происходит. Когда эвглена плывет, она постоянно поворачивается вокруг своей оси. Тень тоже движется. Когда тень падает на небольшое утолщение — корень, которым жгутик прикреплен к клетке,— эвглена тут же взмахивает жгутиком и устремляется к источнику света. Это крохотное существо, как мотылек, прилетающий из мрака летней ночи на веранду, всегда спешит на свет. Если аквариум наполнить эвгленами, а затем поместить возле одной из стенок лампу, то постепенно все эти простейшие организмы соберутся в той части аквариума, что наиболее ярко освещена.

Глаз осьминога не менее точен, чем наш, человеческий. Так, если метрах в четырех от осьминога кто-то шелохнется, двинувшись на пяток сантиметров, он моментально зафиксирует чужое поползновение. Наблюдения за головоногими моллюсками показали, что особенно хорошо они различают горизонтальные и вертикальные линии, а вот диагонали порой сбивают их с толку. И немудрено: в повседневной жизни этим животным приходится сталкиваться прежде всего с перемещениями вперед- назад и вверх-вниз. Обитатели моря, страшась за свою жизнь или преследуя добычу, избирают кратчайший путь, а не теряют время и силы, пробираясь окольными путями. Зоологи, изучая глаза осьминогов, обнаружили также одно поразительное их свойство, напоминающее известную рефлекторную реакцию, присущую человеку: в минуту испуга зрачки осьминога, как и наши зрачки, расширяются: «У страха таза велики», кто бы ни страшился за свою жизнь — двуногий хомо сапиенс или восьмирукий октопус вульгарис.

У большинства птиц глаза движутся независимо друг от друга. Так, прохаживаясь по земле в поисках жучка или червячка, птица может одним глазком поглядывать на добычу, снующую у нее под ногами, а другим обозревать небо у себя над головой. У цапли и аиста поля зрения левого и правого глаза перекрываются на 25 процентов — таков сектор их объемного зрения. Это помогает им увереннее ловить добычу. У совы таза посажены близко друг к другу, поэтому общее поле зрения их невелико: 110 градусов. Зато поле объемного зрения охватывает 60-70 градусов — намного больше, чем у других птиц. Есть у совы еще одна особенность. Хрусталик ее глаза закреплен неподвижно. Поэтому сова научилась ловко вертеть головой: она поворачивает ее почти на 360 градусов. В Австралии даже говорят, что эту птицу надо ловить так: «Найдите сову и обойдите вокруг нее три раза. Она будет вертеть головой, пока не свернет себе шею. Подберите добычу, и отправляйтесь искать следующую сову».

Для человека мир в дневные часы блистает великолепием красок. Конечно, мы не видим ультрафиолетовые узоры, пестрящие лепестки цветков, но мир для нас и без того прекрасен. Человеческий глаз содержит 123 миллиона палочек, отвечающих за черно-белое зрение, и семь миллионов колбочек (им мы обязаны цветовым зрением). Благодаря обилию светочувствительных клеток наш глаз способен воспринимать около пяти миллионов цветовых оттенков, коим несть имен, — тут уж ни одно животное не сравнится с человеком. Воистину каждый из нас призван на праздник жизни, и нашему пришествию Природа салютует всеми своими красками.

Вы уже поступили в институт.

Хорошо учитесь.

Вам даже предлагают идти в аспирантуру — не куда-нибудь, а в один из самых престижных академических институтов.

И вы пишете диссертацию. И успешно ее защищаете... Ну, не нравится вам все это.

Не любите вы свою науку, свои занятия, и что?

Так и тянуть эту лямку всю оставшуюся жизнь?

О человеке, который «слез с поезда», сегодня расскажет он сам.

Редкого, надо сказать, мужества человек!

В жанре «рассказы об ученых» популярен драматичный сюжет: талантливый, преданный идее герой противостоит рутине повседневности и бездушным бюрократическим порядкам. «Опережающий время», он непонятен современникам, и лишь благодарные потомки смогут оценить величие его идей. Иногда в «рассказах об ученых» просвечивает образ жюльверновского энтомолога Паганеля. Чудак ловит сачком муху цеце и, сам того не понимая, оказывается полезен людям. Бывает «образ ученого» жизнеутверждающий: персонаж при жизни добивается признания, но, став академиком и лауреатом, получает шанс сказать самому себе: «Ты этого хотел...»

Удивительно, но эти образы действительно получают воплощение в судьбах ученых, биографии которых я собираю и мало-помалу публикую. Кто-то превращает свою жизнь в произведение искусства, и эстетическая мера существования дает ему иммунитет от давления среды. Другой создает себя в виде бронзового изваяния и действительно становится похож на изваяние. Третий видит себя спортсменом и, не жалея сил, рвется к победе. Из этого конгломерата создаются агиографии науки, своего рода святцы.