Знание-сила, 2002 № 08 (902)

– Да много ли у вас молока? Поди не все продают?

– Все, все продают. Полтонны в день наберем со своих коров-то. Молочко жирное. Уж возьми молочко, мы за ценой не постоим!

– Сам не возьму. Качество по бактериям у вас не то. Ведро вашего молока мне всю партию испортит. Я поговорю с Луховицким молокозаводом. Может, они примут. А машину я дам от совхоза.

– Уж поговори, милый, помоги. Куда мы без тебя!

Расставшись с главой лучшего и крупнейшего в районе хозяйства, мы гадали – поможет он или нет? Зачем ему это разрозненное стадо. Ведь у него совхозных 5740 голов, в том числе 2250 коров с удоями свыше 6 тонн в год. Молоко высшего качества он поставляет на московский Лианозовский комбинат, где из него производят детское питание. Позже в сельской администрации нам рассказали, что совхоз еще пару лет назад принимал молоко коров своих работников. Главной причиной отказа была осемененность патологическими бактериями из-за несоблюдения гигиены при дойке и уходе.

А свое молоко, сметана, творог, масло не только составляют основу питания семей, держать корову выгодно, особенно если корма заготавливать самим или получать в качестве натуроплаты от предприятия. Другое дело, что старым людям, а во многих деревнях Нечерноземья преобладают старики, это просто не по силам. Те, кто держит коров, трехлитровую банку молока продают в Подмосковье по 20-25 рублей, в глубинке – по 15-20. Таких банок надаивают 7-10 в день. Это ежедневный чистый доход как минимум в 100 рублей при пенсии около 600-700 в месяц. Если продавать творог и сметану, доход больше.

Еще выгоднее продавать мясо. Например, в Саратовской области все, кто имеет корову, обычно каждый год продают теленка, а иногда и телку. Цена полуторогодовалой телки – до 8-9 тысяч рублей.

Таким, образом, животноводство в частных хозяйствах прибыльнее колхозно-совхозного. Убыточность общественного животноводства, помимо плохих кормов, связана с тем, что предприятия, как правило, не доращивают бычков и телок до нужного веса. Весь свой доход они получают осенью, а зимой и весной им уже нечем платать за энергию, горючее, семена. Вот и режут скот раньше времени.

Важное преимущество личного хозяйства – никаких налогов с доходов. Многие люди охотно рассказывали нам о своих доходах, понимая полную легальность своего бизнеса. Такая ситуация вызывает часто недовольство руководителей колхозов и фермеров, которые вынуждены отчитываться по полной программе. Тем не менее больше всего люди боятся того, что законодатель заставит их показать свои доходы с целью их налогообложения. Именно российская бюрократия, отчеты и налоги способны если не убить личное хозяйство (не добитое Сталиным и Хрущевым), то резко его подорвать и ослабить.

Но не только население зависит от колхозов, самочувствие последних также связано с тем, что и как люди выращивают на своих подворьях. В местах с особенно мощным частным хозяйством предприятия фактически давно потеряли часть работников или их рабочего времени. Люди держались и держатся за колхоз только ради пенсии, социальных гарантий и помощи, которую те оказывают своим работникам.

В целом колхозы больше всего нужны тем и там, где много частного скота. А там, где личные хозяйства имеют ярко выраженную растениеводческую специализацию с большими доходами на небольших участках (огурцы, капуста, лук и т. п.), колхоз не так важен и его легче покидают, причем нередко забирая и земельные доли, что весьма способствует полному развалу предприятия. Чуть больше нуждаются в их помощи хозяйства с картофельной специализацией, так как требуют машинной распашки и обработки более обширных участков.

Набор культур в крупных фермерских хозяйствах обычно тот же, что и в колхозах, то есть они выращивают зерно, подсолнечник, реже картошку. Поэтому они скорее конкурируют с крупными предприятиями, чем с населением. Эта конкуренция иногда бывает существенной. Например, в Лысогорском районе Саратовской области фермеры фактически заменили развалившиеся колхозы и производят три четверти зерна. Но такие случаи крайне редки. Даже в зерновых районах доля фермеров в общем производстве обычно не поднимается выше 6-8 процентов, а на севере – еще меньше. Тем не менее окрепшие фермеры оказывают пайщикам и своим работникам тот же набор услуг, что и колхоз. Они регулярно платят зарплату, выдают натуроплату, платят за земельные паи – все это позволяет прокормить частный скот. И люди охотно переходят со своим паем к фермерам, тем более что период антагонизма и неприятия снизу новых сельских предпринимателей прошел. Но таких фермеров, стоящих на ногах, в разных районах от 10 до 30 процентов общего числа всех фермеров. Остальные на небольших наделах едва перебиваются, и их хозяйства мало чем отличаются от типичных хозяйств населения.

Вообще различия между мелким фермерским хозяйством и личным подсобным хозяйством населения часто только в том и заключаются: зарегистрировал человек свое хозяйство как предприятие или нет. В реальной жизни хозяйства населения часто экономически более устойчивы и могут иметь даже больший доход. Кроме того, и крупные, и мелкие фермеры кроме своего официального фермерского хозяйства, как и все односельчане, имеют личное подсобное, за которое они не отчитываются. Часто скот (порой несколько коров, телок, телят) числится как личное подсобное хозяйство и выпасается на сельских пастбищах в общем стаде. Но самое парадоксальное – приусадебные огороды фермеров, особенно удачливых и не бедных сельских бизнесменов, упорно сажающих у себя под окном картошку и овощи. Подобное время- и силорасточительство трудно объяснить рационально, ведь излишки картофеля и молока есть почти в каждом доме и стоят копейки. Видно, такова уж российская сельская психология.

Кооперация населения друг с другом и фермерами очень слаба. Нам встречалась лишь кооперация по сбыту, когда люди собирают молокопродукты соседей, чтобы отвезти в город. Куда сильнее взаимная конкуренция хозяйств населения, тем более что в рамках одного села, а часто и целого ареала их специализация обычно одинакова.

Если социально-экономические проблемы сельских хозяйств в целом изучаются специалистами разного профиля, то их география, в сущности, неизвестна, хотя на местах она ни для кого не секрет. Эти местные различия хорошо видны, например, в пределах небольшого Луховицкого района Подмосковья. Здесь четко выделяются четыре зоны: за Окой люди держат очень много скота. На водоразделе занимаются в основном картошкой, хотя держат и скот. На границе с Рязанской областью все выращивают капусту. А пойменная зона превратилась в знаменитую «Луховицкую огуречную страну».