Знание-сила, 2002 №07 (901)

Новый бог стал владыкой неба, создателем законов, покровителем войска, благим наставником, а по мере карьерного роста – творцом и хозяином вселенной. Но у Всевышнего сохранились и реликты «атонического» происхождения: он мечет молнии, растит деревья, возвещает «плодитесь и размножайтесь». Он хранит Тайну, к познавшим ее жесток, любит жертвы, повелевает огнями и смертями…

А его низвергнутый противник? Несмотря на то, что поклонение сменилось преклонением, он и не думал уходить со сцены мифа – лишь забрался поглубже в Бездну, приговаривая «терновый куст-то – мой дом родной». Долгие тысячелетия Хозяина продолжали уважать, считая его теневым властелином «дел земных», воплощением не столько зла, сколько всех проявлений жизни, «падшим ангелом», чье внимание завоевать нетрудно – нужна лишь

В магических руководствах, порожденных модой на оккультизм, говорится, что Дьявола нет, это лишь механическое отрицание Бога (отсюда следует на черной мессе читать псалмы наоборот). Пожалуй, образ Всевышнего возник в умах, как отрицание Хозяина земли.

Вообще, европейская мистика далеко ушла от своего настоящего корня – архаического культа низа, отчего толкования стали искусственными, а обряды – формальными. В новой религии для нужд людей приспособили некую «белую магию» (она якобы только для добрых дел, тогда как «черная» – для злых и греховных). На самом же деле, различия вовсе не в благой или вредной направленности, а в том, что белая магия заклинает именем бога-героя (Теоса, Христа, Саваофа), а черная – именами архаических богов (Сатаны, Вельзевула, Баала, Азазела).

Атрибуты Низа многочисленны. Огонь, золото, страсть, смерть. Что еще? Важным символом были продукты земледелия: хлеб и вино, переплетенные как плоть и кровь, ведь из злаков получали не меньше хмельных напитков, чем выпечки. Отсюда страшилки «черт-пекарь», «волк сидит в хлебах». На праздники хлеборобы марали лицо сажей, гадали по тесту. Повсюду почитали колос (включая современные гербы), каравай и печную лопату, да и саму выпечку. А как страшно кричала старуха: «на лопату и в печь!» Вином и хлебом причащали, жертвовали, осыпали могилу – нижнее к нижнему. А слова «злак», «злачный» (обильный, плодородный), «злой», «зеленый змий», слившиеся в едином контексте, для новой морали приобрели негативный смысл. Равно как и насквозь греховные.

Ложь, зубоскальство и лень – яркие качества Хозяина. Смех, пусть нарочитый, должен звучать в застолье праздника, на оргиях. Владыку смеха изображал некто в красном, в рогатой шапке – да просто шут гороховый (название неспроста – снова символ Хозяина низа, снабженного мощным стручком). Владел он и мистической Тайной, был коварен и лжив («лукавый»), вел к заблуждениям («бес попутал»), но и сам поддавался на них. Стоило отвлечь его внимание, сбить с толку надеванием маски, чужим именем, вывернутой наизнанку одеждой – как несчастья сами собой отступали. Только бы скрыться от всевидящих глаз!

Пожалуй, главная форма мистического обмана – принесение жертвы, ибо в этот момент одно подменяется другим. Даритель отдает чужую жизнь взамен собственной. Или тяжелые испытания при инициации становятся «малой» смертью, заменяя смерть «большую». Когда, получив частицу плоти посвящаемого, Бог низа сможет вычеркнуть его имя из списка жертв – и бояться уже нечего.

Еще один способ обмана – недеяние. Мир создан и управляется богами, людская суета их раздражает. Поэтому надо хотя бы в сакральные дни предаваться Недеянию. На Ближнем Востоке такой день – sabbatu – отмечали в полнолуние, а позднее – каждый седьмой день, якобы несчастливый и непригодный для дел. То есть когда-то безделье в праздник было актом демонстративного невмешательства в божественный мир.

Что было при царе Горохе, то прошло. Верования первобытных охотников и неолитических земледельцев уступили вере воинствующих кочевников – тех, что любили вечные небеса, пока земля убегала из-под копыт. А во всю мощь реформа развернулась в городах, где перенаселенность требовала новой этики выживания, новых законов (и пророков для их провозглашения). И около двух с половиной тысяч лет назад, как грибы после дождя, появились мудрецы и духовные учения. Замена старого культа новым давалась большой кровью.

Одно из первых исторических свидетельств реформы – события в Египте XIV века до новой эры, когда фараон Аменхотеп стал Эхнатоном. В чем же идейная суть переворота, если солярный культ Амона сменился… солярным культом Атона? На самом деле, старый культ был посвящен не солнцу как таковому, а богу подземного огня – рогатому Амону. У Амона три ипостаси, созвучные мифу о похищении солнца. Из Преисподней светило выносил Хепри – Солнечный вор, в зените оно плыло в ладье Ра – «жителя загробного мира», а на закате в нем видели бога Атума, рогатого гневного царя, змея-создателя. Это уже сам Хозяин Подземелья, возвращающий украденный огонь.

Эхнатон отверг мрачное светило родом из царства смерти и склонился перед сиянием верха, где обитал Атон. Где бы ни изображалась семья фараона – ее сопровождают символы верха. Во-первых, в ладонях зажат крест-анх. Мистика дает анху искусственное толкование – «ключ к вечной жизни». На самом деле, это знак Великой богини неба, сходный с «зеркалом Венеры», только вместо круга – стилизованный глаз. Во- вторых, некое «солнце с руками», якобы льющее ласковые лучи. В пустыне, куда Эхнатон бросил людей на строительство своей столицы, солнце, несмотря на новый культ, оставалось жгучим и безжалостным. А этот необычный знак с неолита олицетворял облако, водоточивый глаз небесной богини.

…Культ «благого» Атона просуществовал недолго и принес Египетской империи большие разрушения. Преемник Эхнатона, мальчик Тутанхатон, был вынужден назвать себя Тутанхамоном и вернуться к архаическому культу Амона, за что получил раннюю смерть и необыкновенно богатое погребение.

Казалось бы: всего лишь сменились любимые сказки – разве это имеет какое-нибудь значение? Имеет. Трансформация ключевых мифов пробудила революцию мировоззрения. Коль скоро «новое лучше старого», оправдан и технический прогресс, и стремление к изменению всего и вся: окружающего мира, общества, самих себя.

Гомер. Модена, музей Эстенсе