Знание-сила, 2002 №05 (899)

Вообще на рекреационных территориях, то есть на территориях, где население в основном ориентировано на туристов как на источник доходов, многие виды местной хозяйственной деятельности претерпевают рефлексивные преобразования. Один из них – превращение реальной деятельности в демонстрационную. Туристам демонстрируют местные танцы и обряды, виды национальных одежд, способы изготовления и использования орудий…

– Мы как-то совершенно незаметно перешли от понятия отдыха к рекреационным территориям…

– Это вполне естественно, но этот переход желательно зафиксировать. Фактически везде в современной географии мы имеем дело с социосферой, а все социальные системы – это системы с рефлексией. ТРС (территориальные рекреационные системы) – это в данном случае только хорошая модель.

– А процессы трансформации ТРС России на переломе 90-х годов? Что произошло в этой сфере с развитием рыночных отношений?

– Советские ТРС работали в такой ситуации, когда деньги платят независимо от того, насколько успешно идет «строительство собора». Конечно, цель «удовлетворение рекреационных потребностей» всегда декларировалась, но это абсолютно не отвечало сути дела. Покупатель в магазине раздражал продавцов, отдыхающий – тех, кто его обслуживал. Рынок изменил ситуацию и потребовал восстановления симметрии. Цель – прибыль, но она определяется наличием клиентов. Обслуживание клиентов и получение прибыли – это рефлексивно симметричные виды деятельности. Именно забота о прибыли порождает разнообразие предлагаемых услуг и заставляет работников индустрии туризма не только угадывать и удовлетворять любые потребности клиента, но также проектировать и создавать эти потребности. Все это формирует новую инфраструктуру данной территории: благоустраиваются гостиницы и базы отдыха, появляются уютные кафе, ресторанчики и сувенирные магазины, в недосягаемых ранее из-за отдаленности местах возникают вертолетные площадки…

– Правильно ли мы поняли, что и на этом этапе изучения проблемы вам вновь помог «болтливый Собор»?

– Вот именно! Достаточно вслушаться в его речи, и многое становится ясным! На этот раз он утверждает нечто совершенно новое, он утверждает, что рефлексивная симметрия его типа – это условие устойчивости системы.

Удивительно, но реальные ситуации, с которыми сталкивается человечество в своей производственной деятельности и которые порождают современные проблемы устойчивости развития, в значительной степени изоморфны воображаемому Шартрскому собору. Фактически идеи симметрии были уже у нашего знаменитого лесовода Г.Ф. Морозова, основателя учения о лесе как географическом явлении. У него мы находим следующее правило устойчивого лесопользования: «…рубки должны быть так организованы, чтобы во время их производства или следом за ними возникал бы новый лес. Иначе говоря, чтобы рубка и возобновление леса были синонимами». Обратите внимание: Морозов настаивает на том, чтобы рубки главного пользования бьыи рубками возобновительными. Но это как раз и означает рефлексивную симметрию: использование есть промежуточный этап возобновления, возобновление – промежуточный этап использования.

То же самое мы видим и при анализе территориальной совместимости рекреационных и природоохранных систем деятельности. Сплошь и рядом при правильной организации туризма одновременно решаются и проблемы сохранения природы, а природоохранные структуры, в свою очередь, отнюдь не исключают те или иные формы туризма на особо охраняемых территориях, ибо это в какой-то степени пополняет их бюджет.

– Подытоживая наш разговор, оправдал ли себя Шартрский собор, остались ли вы довольны его откровениями?

– Как говорил великий Э. Мах, задача науки в экономии мышления. Нам кажется, что болтливый Шартрский собор позволяет с единой точки зрения охватить довольно широкий круг явлений, которые без этого как бы обречены на абсолютно изолированное существование в нашем сознании в качестве отдельных островков. Но это и требовалось доказать.

Борис Борисович Родоман, доктор географических наук, автор более 250 опубликованных сочинений, хорошо известен в географическом сообществе. Его доклад, посвященный метаморфозам российского пространства,; вызвал бурную дискуссию среди участников чтений.

– Борис Борисович, многие участники чтений нашли ваш доклад спорным…

– Я люблю прибегать к методу сомнительных антитезисов. Предлагаю спорное высказывание, иногда шокирующее, с тем, чтобы его опровергли. Если мои коллеги со мной соглашаются, то я с грустью делаю вывод, что дело действительно плохо.

– Чем вы руководствовались при выборе темы?

– Впервые после средней школы я написал сочинение на заданную тему. Идею доклада мне подсказал мой юный покровитель В.А. Шупер. К счастью, мой личный научный архив позволяет практически не ограничивать себя в темах. Свыше трехсот папок, разложенных по алфавиту, наполненных моими сочинениями, и около ста многоцветных чертежей. В эти бумажные произведения перетекла моя жизнь, а все ее события и впечатления послужили для научного творчества стимулами, фоном, почвой и сырьем.

– В вашем докладе вы упомянули, что культурный ландшафт России видится вам как совокупность ареалов, относящихся к двум различным классам территориальных образований…

– Да. именно так. Я имел в виду так называемые узловые районы и неузловые части узловых районов. Это и города, и населенные пункты. Для животных это тот луг или пастбище, на котором они пасутся. Люди же, кроме территориального деления, еще четко разграничивают свою территорию административно.

– Бумажной документацией?

– Совершенно верно. Вот только по разные стороны узлового района не обязательно должно быть что-то разное. Различия не предполагаются, предполагается принадлежность разным владельцам, хозяевам, пролегание по разным сторонам границ сфер влияния разных городов и т.д. Это выражается в транспортных связях и перемещении населения.

– На территории бывшего СССР крупнейшие государственные образования возникали и исчезали неоднократно.

Можно ли сказать, что с географической точки зрения смена правителей, названий и символов, переделы собственности означают, что прежнее государство исчезло, а на его месте появилось иное?