Знание-сила, 2001 №12 (894)

Против этого своего правительственного аппарата ополчился Иван IV, объявив его изменническим, ненадежным и опасным для себя. Под подозрение взяты были не одни бояре и дворяне, то есть чиновные верхи, но весь двор в целом. Казалось бы, он должен быть уничтожен. Но уничтожить учреждение, создавшееся исторически, не так-то просто; с ним вместе могло быть развалено и государство. Оставался выход: сохранить прежний двор и оставить за ним управление страной, а самому уйти из него, создать другой двор, с помощью которого контролировать и направлять работу первого. Для содержания же нового «опричного» двора отписать ряд земель и уездов в личное пользование царя. Таким образом, в государстве, изжившем удельную систему, образовался как бы новый удел. По своей организации и внутренней структуре он был копией старого государева двора. Большая часть его людского состава взята была тоже из старого двора. Учинив строгую проверку, установив «кто к кому прихож», царь отобрал из прежних слуг тех, которые не внушали особого подозрения.

На какой же почве сложилось столь недоверчивое и враждебное отношение к старому двору? Это, по- видимому, самый сложный вопрос во всей теме. Веселовский называет отмеченную еще прежними историками причину – расхождение царя с приближенными по поводу Ливонской войны. С этого началось. Но само по себе такое разногласие не вызывало необходимости столь радикальных мер, оно могло быть улажено другим путем. Опричнины могло не быть вовсе, не вступи царь слишком быстро и опрометчиво на путь казней во время опалы Сильвестра и Адашева. В этом сказалась его необузданность и дикость. Требуя огромного количества поручных записей, он сделал так, что казнь одного из слуг его двора заставляла трепетать за свою жизнь десятки других. Испугавшись такого результата собственной практики, царь, при своей мнительности и подозрительности, уже не мог не видеть смертельного врага в целом правительственном учреждении. Побеги за п>аницу и «измены», вроде Курбского, казалось, подтверждали подозрения. К этому присоединилась вакханалия доносов людей, увидевших, как охотно царь преклонял ухо ко всякого рода нашептываниям. Одни это делали ради карьеры, другие – спасая свою шкуру.

И наконец, не малую роль сыграли родственные связи Ивана с именитой частью двора, где никогда не затихали местнические распри и борьба за влиятельные должности. Грозный оказался незаметно для себя втянутым в эти интриги, проникшись их мелочными страстями. Веселовский склонен значительную долю вины за создание опричнины приписать Захарьиным- Юрьиным – родственникам Анастасии Романовны, первой жены Ивана. Так из сцепления мелких случайных фактов, отнюдь не «программного» характера, из личных свойств царя сложилось и возникло крупное историческое явление.

С большим интересом прочитал в 7-м номере журнала статью К. Ефремова «Трудись, не покладая рук». В ней сделана, на мой взгляд, любопытная попытка дать качественное определение понятия «Труд». Над этой проблемой, как известно, много бился еще К. Маркс, который, к сожалению, дальше определения Труда как отрицательной формы деятельности так и не продвинулся. И К. Ефремов убедительно показал, что, сколько бы мы не анализировали деятельность человека, сколько бы не раскладывали ее по полочкам и элементам, отличить «Труд» от «He-труд» не удается ни средствам деятельности, ни по предмету деятельности, ни по инструментам и орудиям.

На мой взгляд, наиболее удачное решение проблемы дал А. Киселев в работе «Эквитология». Он то же, как и К. Маркс, исходил из того, что Труд – это общественная форма деятельности. Но особенность этой формы заключена в возмездности деятельности. Труд по А. Киселеву – это деятельность за вознаграждение, за мзду. Так что, если кто- то вырастил картошку и сам со своей семьей съел ее, то его деятельность (как бы ему не было «трудно») форму труда не принимает. А вот если бы он продал картошку или обменял на другие ценные вещи, то есть вступил в общественные экономические отношения, то тогда его деятельность стала бы Трудом.

Правда, согласившись с таким определением Труда, пришлось бы перевернуть знаменитый афоризм «Труд создал человека» и номенять его на другой – «Человек создал Труд». А вот, похоже, самого человека создало творчество, творческая деятельность, игра воображения, в которой мифы и мифотворчество играли не последнюю роль. Да и сейчас в современном мире роль мифов остается значительной в организации жизнедеятельности человека, общества, а не только труда. Этот момент очень тонко и убедительно показан К. Ефремовым. Развитие культуры выдвигает новые мифы, отодвигая старые на задворки общественного сознания. Хотя и старые мифы не сдают своих позиций, обновляются, принимая новые формы, но это уже совсем другая история.

С уважением, ваш старый читатель Ю. Полянцев

Александр Волков

Возможно, некоторые из читателей нашего журнала подпишутся под следующими строками: «В последние месяцы веду очень замкнутую жизнь. Говорю исключительно о работе – и ничего лирического, эмоционального. Избегая непредсказуемых перемен, превратил себя в какой-то механизм вроде трактора или ротапринта, привезенного в общество. Некогда остановиться хоть на чуть- чуть – полежать, помечтать, почитать. Когда я дома, то, едва проснувшись, сажусь за компьютер, что-то попутно съедаю и с небольшими перерывами просиживаю за работой до четырех утра. В общем, вообрази токаря, который привез к себе в спальню заводской станок, разыскал на дороге ржавевшую три года трубу, принес ее в дом и теперь сутками напролет переводит ее в стружку, превращая себя и свое время в пыль, но при этом делая из трубы все-таки занятную безделушку». Я процитировал – с его согласия, конечно же, – строки из письма, полученного недавно от приятеля, коего в последние годы почему-то перестал видеть. Мне сообщали, что он «ушел в работу». Прочитав письмо, я убедился, что он стал законченным трудоголиком.

Казалосьбы, в нашей стране, где еще недавно, пожалуй, каждый второй относился к труду, как господин Обломов, то бишь из всех трудовых операций любил лишь перекур, перерыв на обед и «пора домой!», за такого энтузиаста, как мой приятель, можно порадоваться. Он твердо стоит на ногах. Его не испугают никакие кризисы. В любой ситуации он будет упорно работать, полагаясь лишь на себя, а не ждать помощи от властей, коллег, соседей, друзей… Так вот он – подлинный герой нашего времени? Человек, готовый все свое время посвящать добросовестной работе, чтобы обеспечить светлое будущее себе, своим близким и в конечном счете своей стране? Возможно, да, но мне самому как-то не хотелось бы превращаться в подобного «героя труда». Жизнь слишком коротка и разнообразна, чтобы тратить ее время на одни трудовые подвиги, пусть и приносящие пользу всем вокруг. Что-то во мне сопротивляется так поступать… Наверное, вновь пробудился не истребленный по ссй день обломовский дух. Стыдно в этом признаться, но чувствуешь себя порой каким-то лентяем, явившимся в нашу энергичную Москву из позапрошлого века!