Знание-сила, 2001 №10 (892)

В этом году исполняется двести лет со дня рождения первого среди сказителей России – Трофима Григорьевича Рябинина. Основатель династии сказителей, он стал одним из символов русского фольклора. Между тем долгое время факты его биографии оставались не известными даже исследователям его былинного творчества. В результате многолетней работы в Национальном архиве Карельской республики научный сотрудник музея «Кижи» С. Воробьева уточнила и заново выявила многие факты его биографии.

Трофим Григорьевич Рябинин родился 27 апреля 1801 гола в деревне Гарницы близ острова Кижи. Он рано лишился родителей и был воспитан крестьянским миром – не только близкими родственниками, но и крестным, сватом, кумом… Семья не хотела терять надел земли, предназначенный мальчику, и, опекая сироту, сохраняла землю за собой. Женился Трофим Рябинин в 1820 году и пришел в дом тестя примаком. Такое положение его явно не удовлетворяло, и после двадцати лет неустанного труда он поставил себе дом и обзавелся собственным хозяйством. У него было шестнадцать детей.

В середине XIX века Кижская волость Заонежья представляла собой настоящий духовный оазис. Здесь, как писали собиратели, «самый воздух наполнен поэзией», «драгоценные сказания усердно сохранялись народом», «каждый крестьянин знаком с содержанием былин и именами некоторых богатырей». Однако главными хранителями былин были сказители и самый лучший из них – Трофим Рябинин. Его репертуар состоял из двадцати восьми сюжетов (это свыше шести тысяч стихов), записанных двумя собирателями – П. Рыбниковым и А. Гильфердингом. Его тексты отличались художественным совершенством, а манера оказывания – искусным мастерством.

Открыл России знаменитого сказителя молодой чиновник губернской канцелярии Павел Николаевич Рыбников, отбывавший ссылку в Петрозаводске. В мае 1860 года Рыбников должен был ехать по казенной надобности на Пудожский берег. Из-за бури лодке пришлось пристать на небольшом островке Шуинаволок. Ночью Рыбникова разбудили странные звуки. Живой, причудливый и веселый напев то становился быстрее, то обрывался и ладом своим напоминал что-то стародавнее, давно забытое. Эту былину о Садко- купце, богатом госте, пел крестьянин Леонтий Богданов. Он и уговорил Рыбникова послушать лучшего певца в Заонежье Трофима Рябинина. Встреча сказителя и собирателя, состоявшаяся всего в двух километрах от знаменитых кижских церквей, вошла в историю русской культуры. Они подружились: европейски образованный человек двадцати девяти лет и старик-сказитель.

Через десять лет по совету Рыбникова в Заонежье приехал ученый- славист, председатель отделения этнографии Императорского русского географического общества Александр Федорович Гильферлинг. Основная часть былин (по- крестьянски – старин) была записана им летом 1871 года на острове Кижи. Многие из них известны нам со школьной скамьи: «Илья Муромец и Соловей-разбойник», «Добрыня и Змей», уникальный текст известной только на Русском Севере былины «Вольга и Микула»…

В декабре того же года Трофим Рябинин приехал в Петербург для повторных записей и выступлений. Целый месяц он жил на квартире Александра Федоровича. Газета «Русский мир» писала: «Нет сомнения, что слушать былины из уст самого сказителя – случай редкий. Перед слушателями сидел старик – раскольник, одетый в сибирку, с седой бородой и глубоко впавшими глазами, придающими ему почтенный вид». Великий князь Константин Николаевич удостоил певца поистине княжеским подарком – серебряным кубком в древнерусском стиле. А в 1872 году государь император пожаловал Ряби ни ну серебряную медаль. Таким образом, олонецкий певец одним из первых в России среди крестьянского сословия был награжден правительственной медалью. Умер Трофим Рябинин в феврале 1885 года. Похоронен в Кижах.

Наследником поэтического таланта Трофима Рябинина стал сын Иван, родившийся в 1845 году. Он перенял основную часть репертуара отца и исполнял эпические песни перед благодарными слушателями Санкт-Петербурга, Москвы, Одессы, Софии, Белграда, Вены. Праги, Варшавы. Умер Иван Рябинин в январе 1910 года.

Сергей Смирнов

Божьи мельницы мелют медленно – но неслыханно мелок помол! Эта фраза часто приходит на ум историку, прослеживающему долгое угасание и гибель древних или современных империй. Не миновала она и римлян в XII веке от Основания Города, или в IV веке от Рождества Христова, как потом рассчитали историки.

Все граждане Вечного Города помнили древнее пророчество: полет двенадцати коршунов перед братьями, основателями Рима, предсказал им срок процветания нового города. Что случится потом? Будет ли разрушен Город? Или исчезнет создавший его народ? Или растают в хаосе те боги, которые благословили рождение Рима? На сей счет современники придерживались самых разных мнений и на их основе совершали самые разные поступки.

Перенос столицы из древнего Рима в столь же древний Византий, в одночасье ставший Константинополем, – это событие, казалось, завершило римскую историю. Ведь владыка Римской державы дважды сменил веру – даром, что носил имя Константин – «Неизменный»! Сначала божественный август отверг своего отца Юпитера и прочих богов-олимпийцев, но поклонился иранскому пришельцу Митре – богу Солнца, совести и клятв. Потом и эта клятва устарела: Константин обратился к Христу Пантократору, которого еще недавно люто преследовал его прямой начальник Диоклетиан. Правда, сам Константин и его отец Констанций не усердствовали в гонениях: они следили, за кем из богов последует более дружная толпа верующих.

Достойных соперников у Христа нет: такой вывод Константин сделал на соборе в Никее, слушая пламенные речи пресвитеров Ария и Афанасия. Но почему эти герои не могут прийти к единомыслию о сущности Христа? Или оставить этот трудный вопрос будущим богословам, а самим, засуча рукава, работать над обновлением империи согласно заветам Христа?