Знание-сила, 2001 №07 (889)

– У меня была возможность сойтись с женщиной, но я воздержался. Зачтется ли это мне на том свете?

Мулла отвечает:

– Кто не конах (то есть не настоящий мужчина, рыцарь), вряд ли на том свете будет ценим.

Еще один случай. Лысый человек спрашивает у муллы: «После смерти что будет с моей лысой головой?» – «Будет золотой!» – отвечает мулла. Спрашивающий восклицает со вздохом: «Так никогда и не станет нормальной!»

Абдулла Гапаев считает, что носителями юмора в Чечне были суфийские ордена, которые использовали его для выражения сокровенных религиозных идей. Таким было общество тюллиг тоба.

Тюллиги отличались свободомыслием, пародировали мулл и всех высмеивали, включая и себя.

Суфийскому исламу мы обязаны образом Насреддина, мудреца и простака, в котором высокие человеческие достоинства перемешаны с мелкими слабостями. В науке идет спор о родине Насреддина. Но он повсюду дома, в том числе и в Чечне.

Сама жизнь убеждает нас в том, как бывает беспомощна любая мудрость. Может быть, в этом и есть большое благо, ибо иначе мудрость возгордилась бы и не стала мудростью.

Рассказывают, что во время одной современной свадьбы ребятишки хотели остановить кортеж машины, чтобы получить положенные мелкие подарки. Для этого они хотели поперек дороги натянуть веревку. Один старик сказал, что он это сделает и без веревки, и положил поперек дороги свой костыль. Но… машины спокойно через костыль переехали.

Мне кажется, что глубокое уважение возраста вообще и особенно стариков у чеченцев компенсируется юмором, направленным в их адрес. Об этом ведь говорит история о Доше и его внезапно появившемся «сыне». А вот история, которую мне рассказывали очевидцы. В одно село на обряд похорон сильно опоздали старики из Автуров. Они оправдывались тем, что очень долго не было автобуса. Говорят, что мулла с упреком сказал белобородым: «Сколько раз я вам говорил: не держитесь за свои мочалки, чтобы за рублем в карман не слазить и не заплатить таксисту».

Вообще же юмор по отношению к старикам очень мягок, чего не скажешь о юморе с их стороны. Посмотрим же на «стариковский» юмор. В этой категории выдающееся место у чеченцев занимает юмор умирающих или юмор в отношении умирающих. Вот у мелхов в Бамуте мне пришлось услышать такую шутку. К умирающему старику пришли его товарищи и сказали: «Как жалко, что такой человек в постели умирает, а не в бою!»

Чеченцы соблюдают правило, по которому человек, собравшийся на тот свет, должен завещать приличную сумму денег на общественные нужды. Один шутник в такой ситуации завещает совсем незначительные деньги. Ему говорят с укором, что этого мало. А он: «Потребуется больше, пусть меня сюда вернут!»

Жили два брата. Состарились. Один из них, старший, вел добродетельную жизнь, был образцовым гражданином общества. А другой до старости продолжал совершать неблаговидные поступки. Старший говорит младшему: «Ты же позоришь меня!», а младший отвечает: «Все-таки, когда я умру, на мои похороны придет больше народа, чем на твои». – «Почему?» – «Потому, – говорит младший, – что придут ради тебя. А на твои похороны ради меня не придут».

Вот история об одном чеченце, спасенном от смерти. Крестьянин работал на берегу реки, устраивая забор из плетня. Река разбушевалась от дождя и унесла попавшего в беду человека. Он временами, когда его голова оказывается над водой, кричит: «Я Хазир! Я Ильяс!» (Зов о помощи к мусульманским святым. Иногда это однолицо – Хазир-Ильяс.) Работавший на берегу услышал крик и вытащил утопающего из воды. Положил на берегу и принялся за работу снова. Утопавший пришел в себя, посмотрел вокруг и понял, что все в порядке. Спрашивает работавшего человека: «Кому я обязан своей жизнью?» Спаситель говорит: «Почему ты звал Хазира и Ильяса, ведь меня зовут Махмуд». «Если бы я знал, что тебя зовут Махмуд, то я бы Хазира и Ильяса не стал звать».

А анекдот о том, как один проходимец представился наивной женщине идущим на тот свет, попал в сборники чеченского фольклора. Речь в нем шла о том, как простодушная женщина дала хитрецу деньги, чтобы тот отнес их на тот свет и передал ее отцу…

Темы смеха и смерти в чеченской культуре сближены, в частности, потому, что созвучны слова, означающие «смеяться» (вела) и «помирать» (вала). Юмор на смертном одре чеченцы ценят за то, что он снимает с людей тяжелую психическую нагрузку. О таких говорят, что они непременно в рай попадут.

В культуре смеха есть важное, но на поверхности не лежашее обстоятельство: смех в своих сокровенных истоках связан с зарождением жизни. Например, у якутов считается, что женщина, рассмеявшаяся на празднике, обязательно забеременеет.

Праздник, собственно, и есть в своей сущности ритуальное порождение жизни. У чеченцев же даже смерть в своем неотвратимом приходе побеждается жизнью.

Отметим еще и такое наблюдение. У этого народа, как и повсюду, есть эротический юмор. Но он не бывает гря зно-сексуал ьн ы м.

Вопрос женской чести – первейший. Недаром чеченцы говорят, что «еий («гордость», «достоинство») своих женщин мы высоко над своей головой держим». Но, как утверждают те же чеченцы, женшины в девять раз хитрее любого мужчины.

Вот пример. Одна супруга сказала мужу, что докажет, что он глупее ее. Когда он пахал, она подложила в борозду рыбу. Муж нашел рыбу. Принес домой и велел приготовить к тому времени, когда он вернется. Муж возвращается, требует приготовленную рыбу, а жена говорит, что не знает ни про какую рыбу. На шум пришли соседи. Муж им объяснил все по порядку, как было дело. Но соседи молча разошлись, как-то жалостливо на него глядя – дескать, спятил мужик: говорит, что рыбу плугом выпахал.

Еще история. Как-то уже старые муж с женой принимали гостей. Старушка разговорилась и стала описывать, как она плакала, когда ее девушкой выдали замуж и привезли в незнакомый дом. Тут-то старик и сказал: «Это мне надо было тогда плакать».

Как бы там ни было, женский ум может и выручить мужчину, и испортить ему жизнь. В одном селе рассказывают такую историю. Очевидно, она очень древняя. В те времена справляли еще праздник женщин. Вот к этому празднику мужчины решили построить и подарить женщинам мельницу. Самое примечательное в повествовании то. что эту мельницу они, вроде бы по неразумности своей, расположили на горе.

Но во всем мире, в том числе и у чеченцев, мельница несет эротическую символику. Слово «мельница» (хъайр) входит в число табуированных слов, которые нельзя произносить, выходя из дому в дорогу: здесь «мельница» означает по противопоставлению с домом мир эротический, неосвоенный, дикий. В излагаемой истории архаический момент в отношениях полов выражен явно. Вот и в свидетельствах древних греков об амазонках говорится, что они всходили на гору для общения с гаргареями, предками вайнахов. После этого женшины, забеременев, покидали мужчин. Момент ритуального разделения полов есть и в данной истории, изложение которой мы продолжаем.